— Не знаю. Но сегодня работаю я, так что освободите линию. При первой же возможности я передам господину Велимиру, что вы пытались с ним связаться. Кстати, представьтесь, пожалуйста.

Как и ожидалось, женщина тут же отключилась. Самое время заняться коробками, иначе точно усну и получу от Велимира второе дежурство.

Темнота за окном стала совсем непроглядной. Я, чтобы не скучать, пела какие-то незамысловатые песенки и пила чай. В голову лезли разные невеселые мысли. Поступая в Инквизицию, я была полна надежд. Что стану помогать людям, что переломлю ситуацию в мире и сумею всех убедить в существовании добрых ведьм. А вместо того, чтобы заниматься важной работой, сортирую посылки с открытками и пачками печенья. А где-то ведьмы убивают людей и те даже не могут позвать на помощь.

Я передернула плечами. Нет, конечно, все это глупости. Патруль Инквизиции отлично знает свое дело. Эта организация не допустит ни одной действующей ведьмы в Торделле.

«Ни одной? — хмыкнула я про себя. — У Светозары их целых две было, в самом центре Торделла».

Конверты, свертки, коробки. Оказалось, это не так уж скучно. Я быстро сортировала входящую корреспонденцию, иногда поражалась фантазии жителей Торделла. Одна женщина прислала Велимиру бутерброды с бужениной. Я похихикала, но выбросила, хотя искушение доставить их ему утром было очень велико. Посылки и письма с грифами «срочно» и «секретно» мне трогать запрещалось. Но попадали они сюда преимущественно из-за ошибки курьера, так что ящик с этими письмами был почти пуст. Остальное нещадно вскрывалось, содержимое сверялось с памяткой и отправлялось или в мусор, или в соответствующий ящик.

Наверное, я возилась с этим так долго, что сама не заметила, как устала. Оставались еще письма, но их можно разложить и сидя в кресле, потому что ноги уже ныли. Я, конечно, не стала надевать туфли на высоком каблуке, но обувь все равно была неудобной.

Письма, письма, письма. В основном Велимиру. Люди слали просьбы, жалобы, поздравления и похвалу. Кто-то слал любовные письма… немногие, но все же. Кто-то рекламу: например, один оружейник постоянно присылал рекламу своих револьверов. По два письма в неделю! С ума сойти можно. Теперь я начинала понимать, почему дежурство здесь считается наказанием. Но неужели нельзя никого нанять для этой работы?!

Рука дрогнула, когда я увидела знакомое имя на простом, без всяких опознавательных знаков конверте. Без марок и штампов, он напоминал пергаментный. Такой бумаги уж давно нет, из нее не делают конверты. Только подарочную упаковку или какие-то особо важные документы.

Но не бумагой меня привлек этот конверт, а единственным именем, написанным по центру черными чернилами. Почерк был почти каллиграфический, с завитками и необычной по форме точкой, напоминающей трилистник.

«Василиса» — гласила надпись на конверте. С бьющимся сердцем и легкой дрожью, появившейся в руках, я открыла конверт.

— Крыша, — прочла я.

Одно-единственное слово. Крыша? Что на крыше?

Голова взорвалась болью так резко и внезапно, что я охнула и упала с кресла, сжав руками виски. Мне показалось, в ней звучат сотни голосов, голоса кричали, умоляли, плакали или смеялись. Я оказалась совершенно неспособна ориентироваться, зажмурилась и хотела было позвать на помощь, как все смолкло. И остался только один голос, тонкий, испуганный, дрожащий:

— Помоги мне!

Василиса

Несколько минут я думала, что все это мне послышалось и никаких голосов не было. Игры уставшего сознания, не более. Но буквально сразу же крик повторился, и сомнений в его реальности не осталось.

Судя по голосу, это была молодая девушка, вряд ли старше меня самой.

— Кто ты такая? — прошептала я.

Никогда… никогда такого не случалось. Я не слышала ни разу никаких голосов и просьб!

— Меня похитили! Я связана!

Слова перемежались с рыданиями, всхлипами и каким-то страшным скулением, словно девушке было нестерпимо больно или же, что более вероятно, она была жутко напугана. Я, впрочем, была напугана не меньше.

— Где ты? — спросила я.

— Не… не знаю. Здесь очень холодно!

Всхлипы стали немного тише, и я испугалась, что на этом все кончится. Мои руки предательски дрожали. Но если это новая грань моего дара, нужно постараться помочь. Я раз за разом доказываю, что ведьмы могут делать хорошие вещи, но вот только кому нужны эти доказательства?

— Я спала, а он пробрался в дом, я не знаю как! А потом я потеряла сознание.

— Ты в порядке? Он усыпил тебя с помощью газа? Не тошнит? Сердце не болит? — я быстро надевала куртку.

— Он… он, — за рыданиями почти не было слышно слов. — Он воспользовался магией…

И тут мир покачнулся. Я почувствовала, как перехватывает дыхание, как сердце замирает от панического, дикого ужаса, словно это меня везли в неизвестность, похитив из собственного дома, словно это мне до пыток и страшной смерти рукой подать…