Еще не закончив вопрос, она подумала, что напрасно вступила на скользкую почву прямых расспросов. Пожалуй, следовало действовать иначе. И Стивен сменила тон на более кокетливый и непринужденный, словно кошка – но не котенок! – при виде мыши, обреченной стать ее жертвой.

– Твоя логика не выглядит убедительной, Гарольд. Она разваливается на глазах. Но неважно! Расскажи, почему ты пришел так рано?

Гарольд решил, что ему представился подходящий повод и отважно бросился головой в омут.

– Стивен, я пришел, чтобы попросить тебя стать моей женой! О, Стивен, разве ты не знаешь, как сильно я люблю тебя? Еще с тех пор, как ты была маленькой девочкой! Я старше, и уже тогда полюбил тебя. С тех пор ты всегда была в моем сердце, в моей душе, ты придавала мне силы. Без тебя мир для меня пуст! Ради тебя и твоего счастья я готов на все, совершенно на все!

Это не было игрой. Стоило ему заговорить, слова полились сами собой, естественным потоком. Он изливал душу, вкладывал в них все сердце. И Стивен не могла не чувствовать его искренность. На мгновение она ощутила прилив радости, настоящего счастья, и все остальное казалось в этот момент незначительным.

Но подозрительность и обида – ядовитые субстанции, их непросто изгнать из зараженной ими души. В любой момент они всегда готовы разгореться вновь – именно так и случилось: стоило сердцу ее дрогнуть, ядовитая волна накатила, заставляя Стивен реагировать молниеносно и остро. Сердце ее заледенело, а мысли понеслись головокружительной каруселью. Обрывки воспоминаний, догадок, предположений мелькали перед внутренним взором, не было времени ни для сомнений, ни для колебаний. Она была словно в горячке, не понимая, что ведет к добру, а что к беде. Она доверяла Гарольду, он был ее другом, защитником, товарищем по играм. Она была совершенно уверена в его преданности, но теперь все смешалось. Внезапность его признания, ее тревоги, чувство стыда и страх, что ее тайна раскроется. Именно стыд и страх оказались главными мотивациями, они диктовали ее реакции, ее чувства. Она не могла сделать шаг в будущее, не покончив с тем, во что сама ввязалась. Она должна быть уверена, что история с предложением Леонарду никогда не откроется. Ей хотелось вернуть себе уверенность, утраченную накануне. Ту уверенность, с которой она обращалась к Леонарду, не сомневаясь, что он правильно поймет ее и откликнется так, как она ожидала.

– Что ты делал вчера?

– Я весь день провел в Норчестере. Уехал рано. Кстати, я привез ленту, которую ты хотела, надеюсь, она тебе понравится, – с этими словами он достал из кармана пакет и протянул его Стивен.

– Спасибо! Ты встречался там с кем-то из друзей?

– Видел пару человек, – неопределенно ответил он, не желая раскрывать секрет.

– И где ты ужинал?

– В клубе, – он испытывал нарастающую неловкость, но не видел, как уклониться от простых и точных вопросов.

– И кого ты встретил в клубе? – голос ее звучал чуть тверже, чуть напряженнее.

Гарольд заметил эту перемену скорее инстинктивно. Он чувствовал теперь опасность, а потому не спешил с ответом. И это промедление вызвало у Стивен новую вспышку гнева. Гарольд играет с ней? Гарольд?! Если она не может доверять ему, как вообще можно доверять кому-то в целом мире? Если он не искренен с ней, что означает его сегодняшнее появление? Зачем он искал ее в роще? И почему вдруг это предложение – столь неожиданное и поспешное? Должно быть, он видел Леонарда и как-то узнал ее постыдную тайну. Но зачем, зачем он все это делает?

И тут она пришла в ужас. Она не могла бы объяснить, как пришла к такому заключению, но с совершенной, безжалостной ясностью поняла: Гарольд все знает! Но надо проверить… она должна быть уверена…

Стивен распрямилась больше обычного, сжала руки так, что костяшки пальцев побелели, вся она была в этот момент, как натянутая струна. Потом медленно, с усилием, она подняла правую ладонь и протянула ее к Гарольду в патетическом жесте.

– Отвечай! – резко, неожиданно громко воскликнула она. – Ответь мне! Почему ты играешь со мной? Ты видел Леонарда Эверарда вчера вечером? Говори же, Гарольд Эн-Вульф, и не смей лгать мне! Я жду ответа!

При этих словах Гарольд похолодел. Не было сомнений, что Стивен разгадала его секрет. План защитить ее – тихо и незаметно – рухнул. Он не знал, как поступить, а потому молчал. Но Стивен не дала ему времени собраться с мыслями, она заговорила снова, на этот раз ледяным тоном. Алое пламя гнева превратилось в обжигающий холод.

– Ты не собираешься отвечать на мой простой вопрос, Гарольд? Сейчас нет ничего хуже молчания! Я имею право знать.

В отчаянии, помня лишь о том, что любой ответ может причинить ей новую боль, он произнес:

– Не настаивай, Стивен! Неужели ты не понимаешь, что я хочу тебе только добра? Неужели ты не доверяешь мне?

Более опытный человек, разбирающийся в женщинах и в нюансах общения, без труда прочитал бы реакции Стивен. Она нуждалась сейчас только в сочувствии, самом простом, дружеском участии и доброте. Она устала от борьбы, от боли. Но Гарольд видел лишь свою идеальную, безупречную возлюбленную, сильную и в то же время хрупкую, нуждающуюся в защите, но не в жалости. Та Стивен, которую он любил, не могла быть объектом жалости, она заслуживала лишь обожания и восхищения. Он знал благородство ее натуры и бесконечно доверял ей. Но яростный блеск ее глаз, холодное молчание были ему непонятны, они пугали и смущали юношу. Наконец, он дрогнул и едва выдавил из себя: