— Ивченко!

— Андрей! — стукнуло изнутри. Память погасла, пропахав борозду в нужном направлении, и он пошел собирать по этой канаве, что найдется.

— Андрей, значит, Ивченко. Ну, как же, помню! — он даже улыбнулся, представив эту картину со стороны. Идет парень по лесу, сам с собой разговаривает, в чужих штанах, и идет незнамо куда неизвестно откуда.

— Здрасссьте, Андрей Владимирович. Это вы, что ж, школу свою изволили вспомнить? А, ну-ну… — он старался развить и поддержать в себе настроение юморить, так как чувствовал, что, того и гляди, наделает со страху в штаны. Шок прошел, и нервы начинали давать о себе знать.

— Ну и что же с нами произошло? Дрались?

Во внезапной догадке он протянул руку к затылку, но никакой шишки, ни других следов удара он не обнаружил.

— Нет, мы люди мирные, — ответил он, успокоившись, хотя причин для этого было мало. Версии рушились одна за другой.

— Я не пьян. Не побит. Не обворован. Мало того, с чужими вещами, даже не простуженный, с руками в чужой крови, с утра выхожу из леса… Бред!

Оставалось надеяться на друзей. Может, они развяжут языки?

— Шоссе! — он вывалился, обрадовавшись, из последних сил на обочину. — Теперь уж не пропаду.

Стараясь держаться прямо на непослушных ногах, он вытянул руку, тормозя машину. Машин было не так мало, как, казалось бы, должно быть посреди леса. Три-четыре проехали мимо, обдав его вонью выхлопных газов, но сейчас эта вонь была ему милее любого аромата. Пятая или шестая свернула на обочину, чуть не сбив его с ног. Стекло опустилось.

— Ты откуда такой? — здоровый бородатый мужик с интересом рассматривал Андрея.

— Какой? — сделав якобы удивленное лицо, спросил Андрей.

— Какой-какой… Ты на себя-то последний раз когда глядел в зеркало?

Зеркало!

Зеркало… зеркало… что «зеркало»? — что-то быстро и неуловимо прошмыгнуло в голове и скрылось за углом, махнув длинным скользким хвостом.

— Ты чего, поганок наелся?

— Я?! — Андрея передернуло.

— А вообще-то, я теперь и сам не знаю — подумал он, — могли ведь и накормить втихаря, пошутить.

— Весь в грязи, в кровище…

— Где?

— Да на рожу свою погляди! — бородатый перекинул руку через дверцу и ткнул пальцем в зеркало заднего обзора. Андрей подошел, нагнулся…

Нет!

Что «нет»? — отпрянул он.

— А-а… не хочешь смотреть! Хе-хе. Да, теперь тобой только детей пугать! Ну, садись, чего встал?

Андрей, потупившись, виновато полез в машину.

— На, утрись, — водитель сунул ему платок.

Андрей провел платком по лицу и увидел, что кровь была и там, да еще и в довольно приличном количестве.

— Вон, морду-то как раскрасили! — водитель подмигнул, и, вдавив педаль, резко сорвал машину с места.

Он ехал, покачиваясь в кожаном кресле «Волги», и растекающееся спокойствие и тепло убаюкивали его. Что же случилось? Конечно, в последнее время его жизнь была не очень спокойной. Вот, например, в среду…

— В какую среду? — он устало отметил, что хотя и помнит какие-то несвязные мелочи, совершенно отсутствует четкая картинка последних прожитых месяцев.

— В среду… да… я помню, я пошел в клуб с друзьями, с Максом и… этой, как ее?… Катей? Леной? А, с Машей! Точно! Потом хохот, улица, такси, целовались в подъезде, цветы откуда-то, утро, разбитое зеркало… Зеркало!… звонок в дверь, иду открывать и… — он зажмурил глаза от боли в висках, -… рекламная пауза. Мда… Скушай «Твикс».

Дальше не шло. Когда была эта самая среда, он не помнил тоже. Вообще-то, друзья часто смеялись над его короткой памятью, но чтоб такое!… Такого не было. Точнее было, но об этом даже страшно было подумать.

Впереди показались первые дома города.

— «Озерки»! — удивился Андрей. — Вот леший занес! Это меня точно Бог наказал! — он не заметил, что рассуждает вслух.

— Когда тебя Бог накажет, ты не в машине в уютном кресле будешь ехать, а дерьмо из ушей ногами выковыривать! — отозвался бородатый, увидев, что Андрей не спит.

— Наверно — охотно согласился тот, чтобы предупредить возможные расширенные гипотезы на этот счет. Это сработало, и водитель замолчал.

Остановились на автобусном кольце. Прощаясь с бородатым, он долго извинялся за причиненные неудобства и благодарил за помощь. Потом пожелав «удачи!», нетвердой походкой зашагал ко входу в метро.

— Только б менты не докопались! — пробормотал он, опуская руку в карман и с радостью и облегчением нащупывая там какую-то мелочь.

Я часто думаю. По поводу и без. Мне так интересней. Вокруг меня ходят миллиарды людей и… ни о чем таком не думают. Ну, просто они заняты едой, сном, семьей, любовницами, машинами, работой… Зачем им думать? Все их мысли вьются только вокруг количества и качества тех же самых машин, еды, сна, любовниц, работ… Я обижаюсь на Него. Часто. И потом жалею. И даже радуюсь, хотя и это считаю плохим в себе, что окружающие позволяют сохранять мне свое ноу-хау в данном, отведенном мне углу, где я могу сидеть, как мышь, затаившаяся за помойным ведром, и ждать, когда придет мое время, и я смогу заняться своими делами. Чем? Да всем. Разными глупостями, как вы бы их назвали.