– Всему педагогическому коллективу срочно пройти осмотр у глазного врача! – прорычал громкоговоритель. – Повторяю: всем без исключения взрослым сотрудникам школы срочно явиться в спортзал!

– И у меня телефон не работает, – на бегу пожаловался Молотков. – Слышь, Ершова, будь другом, дай на минутку трубку!

– У меня тоже молчит, – откликнулась Верочка Ершова. – И у Наташки, и у Светки.

– Строиться, строиться! – надрывалась Нина Петровна и другие учителя. – Никто не отстает! Следите за товарищами, чтобы никто не потерялся!

Возле выхода на лестничную клетку образовалась пробка.

– Что будем делать? – спросила Гайкина. – Мне почему-то не хочется идти туда… в спортзал. Если учения, почему медосмотр?

– Давай попробуем отстать и спрячемся, – предложил Молотков.

Но не тут-то было! Ни отстать, ни сдвинуться в сторону не получалось. Примерно на середине лестницы, в общем оре и хохоте, Егору удалось посмотреть вниз, за перила. Под лестницей горел свет, подвальная дверь была распахнута настежь, и старшеклассники выносили оттуда длинные желтые ящики. На выходе стояла буфетчица тетя Тамара с огромной вилкой в руке. Обычно она переворачивала ею котлеты на сковороде. Но сегодня происходило что-то невероятное. Возле ног буфетчицы, прямо на полу, стоял хлебный лоток, где вперемешку грудой лежали творожные ватрушки, сосиски и печеные яблоки. Тетя Тамара со смехом накалывала на вилку то, что попадалось под руку, и совала в рот старшеклассникам. Кому не попадала в рот, запихивала ватрушку или сосиску прямо за шиворот или в карман. Руки у парней были заняты, они ведь носили ящики, но парни смеялись и хватали вкусности зубами. Много сосисок и яблок высыпалось на пол, однако буфетчицу это ничуть не смущало. Она подбирала еду вилкой прямо с пола и отправляла в открытые рты. Руководил старшеклассниками бывший директор школы. Словно почувствовав взгляд Егора, Николай Сергеевич поднял голову, улыбнулся и поманил его пальцем:

– Ага, Молотков, тебя-то мы и ждем!

– Глаза… – прошептала полузадавленная в толпе Гайкина. – Смотри, что у него с лицом, не ходи!

Молотков и рад бы был не ходить, но сбежать не получалось. Сверху напирали шестые и седьмые классы, сорванные с занятий на третьем этаже. Вдобавок Нина Петровна тоже услышала директора и сама подвела Егора к бывшему начальству.

– Что ж, Молотков, ты герой, – сказал Николай Сергеевич и по-взрослому пожал ученику руку. – Очень жаль, что мы не можем показать тебя по телевизору или наградить через газету.

– По телевизору? – пролепетал Егор. – Это как? За что?

Николай Сергеевич прямо-таки лучился радостью, но выглядел и пах как бомж. Даже «классная» Нина Петровна примолкла и отступила назад. Белая рубашка на бывшем директоре посерела от грязи, от галстука осталась половина, карманы пиджака были вырваны «с мясом». Его зрачки потемнели, будто сливы, и увеличились в размерах, совсем вытеснив белки. Во все стороны из глаз тянулись и пульсировали под кожей нити сосудов, как тонкие черви. Сосуды ползли из глаз директора, совсем как у сержанта Затвора! Егор вздрогнул, но догадался – это не глаза директора потемнели, просто на них были надеты блестящие темно-серые линзы. Похожие линзы носила мама Егора, но ей их выписал врач, как и положено, прозрачные.

– За что тебя награждать? Ха-ха, за отвагу! – Директор продолжал трясти мальчику руку, так что Егор весь начал вздрагивать и подпрыгивать. – К сожалению, нам не удалось задержать хулигана, который притворился учителем. Он сбежал, ха-ха-ха, но не успел ничего украсть и никого обидеть. Поэтому нам лучше об этом никому не рассказывать. Все равно нам не поверят, ха-ха-ха… Кстати, хочешь ватрушку?

Молотков посмотрел на Нину Петровну. Та уставилась на бывшего начальника, разинув рот. Похоже, она совсем запуталась в происходящем. Егор поискал в толпе Леру Гайкину, но соседку по парте увлекла за собой толпа.

Тут к Егору наклонилась тетя Тамара и сунула под нос огромную вилку с наколотой на нее ватрушкой. Егор привык, что школьная буфетчица всегда самая чистоплотная, в идеальном белом фартуке и колпаке. Но сегодня утром тетя Тамара выглядела как атаманша разбойников. Она вся перемазалась мукой, маслом и сажей, волосы торчали в разные стороны, а бледные губы застыли в кривой усмешке. Ее глаза тоже скрывались под серыми линзами, но тонкие червячки из линз еще не успели прорасти под кожу щек.

– Я… я понимаю, спасибо, – пробормотал Егор, опасливо наблюдая за двурогой вилкой. – Я никому рассказывать и не собирался.

И угостился ватрушкой.

– Вот и прекрасно, вот и договорились, – оживился Николай Сергеевич. – А теперь идите в спортзал. Вам проверят зрение.

И тут на всю громкость заработало школьное радио. Через громкоговорители стали передавать веселую музыку. Многие ребята обрадовались, захлопали в ладоши, кто-то даже стал танцевать. Нина Петровна схватила Егора за руку и побежала догонять свой класс. По пути Молотков незаметно выкинул грязную ватрушку.

– Что же это творится? – бормотала учительница. – Какое-то безумие…

Дальше Молотков не расслышал, потому что его захлестнул человеческий водоворот. В спортивный зал вели две широкие двери, и обе были распахнуты настежь. В ближайшую дверь толпа вливалась, а из дальней выкатывалась обратно. Между двумя дверьми плотным строем стояли рослые одиннадцатиклассники, а с ними физичка, географичка и рослый учитель труда. Учитель труда, обычно хмурый и строгий, приплясывал на месте, отбивая чечетку босыми ногами! Географичка, пожилая серьезная дама, хихикала и размахивала платочком. Музыка ревела все громче, из зала доносились чьи-то призывы, усиленные микрофоном.