Ну вот и во что я опять вляпалась — когда до спасения рукой подать?

Вопреки ожиданиям глубоко разочарованного организма, ни в какие застенки, где должны окатить настоящей водой и накормить разваренными макаронами, меня не бросили. «Богомол» милостиво заявил, что я могу занять гостевую комнату — просторный зал, здорово напомнивший то помещение, в котором я впервые встретила свою копию: четыре двери, огромная кровать, окно во всю стену — и все это совершенно нежилое. Пол ледяной, постель пропахла пылью и затхлостью — на ней просто очень давно никто не спал. Ни ковров, ни занавесок — даже моя берлога, куда я заползала, чтобы упасть и уснуть, и то выглядела уютней.

Гостей в этом доме явно не любили.

По дороге мне не удалось допытаться даже как зовут «гопника»; о том, что это за благородный «богомол» и на кой я ему сдалась, и заикаться не приходится — он вроде бы и сам отлично понял, что никакая я не Эртрисс. Разве что лорд решил использовать меня как обманку — но зачем? Ежу понятно, что я не Эртрисс — уже сама манера держаться выдает!

Ну и черт с ним. Понадобится — сам объяснит, а пока что я намерена воспользоваться шансом нормально выспаться; во Дворец все равно на ночь глядя особо не заломишься, короли тоже имеют дурацкую привычку тратить ни на что семь-восемь часов в день. Приняв сие героическое решение, я плюхнулась на кровать, подняв небольшое облачко пыли, и постаралась загнать поглубже все мысли о ванне. Избалованный организм никак не поддавался на увещевания, что в Средние века люди могли спокойно обходиться без мытья по нескольку месяцев, а ему надо потерпеть всего лишь один денек: тело упорно чесалось, одежда пропахла потом и уличной грязью, напоминая, что эти самые люди дохли как мухи от букета разнообразнейших болячек.

Как же хочется домой…

Разбудили меня, по всей видимости, еще до рассвета. Незнакомая миниатюрная девочка еле как втащила в зал внушительных размеров коробку, донесла до центра помещения — и все-таки уронила, мгновенно покраснев и рассыпавшись в извинениях перед заспанной мной. Не совсем соображая, что, собственно, случилось, я на автопилоте отозвалась, что прощу все и вся, если меня отпустят домой и накормят, и только потом догадалась задаться вопросом — а что же это такое сюда притащили?

— Л-лорд Дагаллиан рассчитывает, что вы разделите с ним трапезу, — заикаясь от волнения, отозвалась девочка и приоткрыла коробку. Из-под крышки варварски блеснуло что-то парчовое.

Скептически оглядев предложенный моему вниманию наряд, я раздраженно нахохлилась, подобрав под себя ноги.

Признаться, любой стиль, отличавшийся от спортивного, вызывал у меня стойкую неприязнь, и местный аналог делового костюма я возненавидела, еще даже толком не рассмотрев. Почему-то сразу вспомнились пыточные орудия, скромно именуемые корсетами, которые мешали дышать и хотя бы время от времени расслаблять спину, и слишком длинные юбки, на подол коих невозможно не насту-пить…

— Если уж он рассчитывает, — воинственно буркнула я, — то пусть будет любезен не издеваться над гостями. Тут вообще душ есть, хотя бы один на поместье?

— Есть, — покраснев еще сильнее, призналась девочка, загремев связкой ключей.

Под душем, по всей видимости, подразумевалось помещение немногим меньше спальни, большую часть которого занимало нечто, что назвать ванной язык не поворачивался. «Бассейн» — больше на правду похоже. Вдоль бортика шел стройный ряд бутылочек и пузырьков, а из угла торчал нерационально маленький хромированный кран, из которого, впрочем, била настолько мощная струя, что «ванна» наполнилась минут за пять.

Так и не сдержав восторженный писк, я прыгнула с разбегу в горячую воду, с наслаждением навернула пару кругов туда-обратно и только потом спохватилась, что забыла вылезти из поношенной одежды. Немного смутившись, заставила себя выбраться из бассейна и даже раздеться, но, впрочем, аккуратно складывать штаны уже поленилась, плюхнувшись обратно. И продолжила нарезать круги по «ванне», довольно отфыркиваясь и ныряя.

Тот факт, что меня как бы еще и ждут, до моего серебристо-счастливого сознания дошел только тогда, когда мышцы начали неделикатно намекать, что им за последние два дня и так прилично досталось и надо бы совесть иметь. Я подплыла к бортику, рассматривая бутылочки и флакончики, но без особого успеха — надписи на них так и остались нечитаемыми: на округлых пластмассовых боках, казалось, извивалось десятка три свихнувшихся змеек, и разглядеть в этом мельтешении знакомые буквы было совершенно невозможно.

А, ну и черт с ним. Настолько грязному человеку, как я, должно быть решительно все равно, чем он намыливается.

Из первого попавшегося флакона полилась терпко пахнущая чем-то цветочным маслянистая жидкость. Пениться она и не собиралась, так что я просто сполоснула руки и сцапала следующий пузырек, порадовавший меня почти привычным белесым бальзамом для волос — ну, может, и не для них, но какая теперь разница? Из светло-зеленой бутылочки с каким-то непонятным то ли фруктом, то ли овощем на этикетке брызнул радостно-синий гель, который я с наслаждением втерла в кожу.

А вот смывать с себя все найденные примочки пришлось под тем же самым краном, спустив всю воду из «ванной». Все-таки хозяева издеваются.

Далее встал ребром другой вопрос: не идти же к благородному лорду в одежде, которая мало того что с чужого плеча, так еще и мокрая и грязная? Но на смену есть только то отвратительное парчовое недоразумение, влезать в него — просто себя не уважать. Это возвращает нас к проблеме поношенных джинсов и рубашки, щедро дарованных мне Эртрисс.

Я выбралась из бассейна, одарив тоскливым взглядом мокрый ворох одежды посреди мутной лужи на полу. Крепка задним умом, ничего не скажешь!