Каменную глыбу Дворца мы огибали добрых несколько часов; к тому моменту, когда за очередной башней показалась, наконец, широкая проторенная дорога из города, впереди уже забрезжил робкий серенький рассвет; но на мне все еще сказывались сутки, почти полностью проведенные в постели, а Владыка… да кто его знает, может, ему и вовсе спать не нужно. Зато желудки у нас урчали практиче-ски в унисон, выводя такие сложные рулады, каким позавидовал бы любой менестрель.

— Приедем к Эсеро — опустошим все кладовые, — клятвенно пообещал Диллиан, поймав мой жалобный взгляд.

— Заметано, — воодушевленно кивнула я. — Кстати… может, все-таки расскажешь, что ты там за бред нес про воскрешение? У вас это действительно возможно? Пока время есть…

— Угу, — помрачнел Владыка. — В общем…

Династия, к которой принадлежал Диллиан, — династия Эйлэнна — никогда особо к власти не стремилась. Поначалу это было обычное благородное семейство, славное в основном тем, что большая часть его отпрысков в бесшабашной юности всенепременно либо прибивалась к шайкам разбойников, либо радостно пускалась в плавание по крохотному океану с очередной порцией пиратов. Кто-то впо-следствии выкручивался, кто-то — нет, но о близости ко Двору никто не грезил даже как о возможной индульгенции.

Еще на том этапе род Эйлэнна перебежал дорогу роду Серого Сокола — приезжей семейке откуда-то с окраины Альянса Двух Галактик. За давностью событий забылось, что именно произошло, — но от возможности оскалить клыки в сторону соперника не отказывался ни один из кланов.

А потом королеву прежней династии угораздило выйти замуж за некоего Калта Эйлэнна, показавшего себя отличным полководцем в очередной пограничной стычке, и вся власть фактически перешла к его роду. Но, несмотря на свалившуюся на них ответственность, от характерной бесшабашности новые правители отказываться не собирались: одна из наследниц, невзирая на требования собственного наставника, выдернула из местного Ада настоящего демона — так, за компанию, чтоб было с кем поболтать вечерами. Разъяренная тварь, поняв, что как минимум до смерти нахалки ей придется торчать на поверхности, изображая преданного товарища принцессы, недолго думая проклял всю династию, пообещав, что представители ее всегда будут жаждать лишь свободы, но никогда не смогут покинуть трон, будучи прикованными к одному месту. Впоследствии этот самый демон, включив наконец соображалку, осторожно науськал род Серого Сокола, и тот недоученную магичку прикончил, но к тому моменту у нее наблюдалось порядка двух наследников, от того же самого демона и рожденных, что, впрочем, папашу не остановило — его и след простыл, а проклятие начало действовать.

Путем нехитрых опытов выяснилось, что, если хоть кто-нибудь из династии Эйлэнны не появляется в Зельтийере в течение трех месяцев, вокруг начинают происходить наистраннейшие вещи — то на город не пойми откуда налетит цунами или тайфун — это в паре сотен тысяч километров от ближайшего моря! — то разразится эпидемия какой-нибудь болезни с характерно магическим запахом, но лечащейся исключительно возвращением путешественника на опостылевший трон…

Вскоре стало очевидно, что династия с легкой руки демона стала неистребляемой: после нескольких гражданских войн и революций, в ходе которых тщательно убивали всех из рода Эйлэнна, где-нибудь на окраинах города в течение все тех же трех месяцев обнаруживался чудом выживший наследник. А потом включилась местная Гильдия Магов, радостно объявившая, что рассчитала наконец мощь проклятия: если оно не сбудется, то отдача от него сотрет в пыль добрых полгорода.

Но Серый Сокол как с цепи сорвался, потрясая длиннющими свитками с родословными и яростно утверждая, что трон на самом деле принадлежит им, а того самого полководца, женившегося на королеве, Эйлэнна у них нагло переманила! Выслушав их доводы и тщательно обследовав род на предмет еще од-ного проклятия, гильдейские маги развели руками и посоветовали обратиться к целителям…

Как бы то ни было, на данный момент насчитывалось порядка пятидесяти попыток свергнуть Эйлэнну, из них десять — почти удачные: Владык успешно мочили в сортире, но затем узурпаторы бесследно исчезали, а через некоторое время объявлялся очередной наследник.

В этот раз все вышло несколько сложнее. Диллиан клялся и божился, что наследников наделать еще не успел, а братьев или сестер не подарили родители, — то есть проклятие вполне могло и не сбыться… но в тот момент, когда Серый Сокол вонзил в спящего Владыку меч, в его покои вошла Паучиха — так прозвали добрые служанки и горничные свою не менее добрую и миролюбивую начальницу.

Девица разбила о голову убийцы первую попавшуюся вазу, и, добив бессознательного вражину, воскресила Диллиана, отдав за него свою жизнь.

— Вот так просто?

Мы успели отъехать на порядочное расстояние от города, углубившись в окружающий его со всех сторон лес; блеклый солнечный свет осторожно крался меж темной листвы, рисуя на дороге нечеткие наброски будущих дождливых кру-жев.

— Отчего просто-то? — мрачно поинтересовался Владыка. — Она-то мертва! Просто добровольно умерла, чтобы я жил…

— То есть?

— Меня действительно убили, — отозвался Диллиан, отчего-то нервно пригладив левую половину груди, словно баюкал застарелую рану. — А когда кого-то убивают, в Аду должна добавиться еще одна душа. Но чья она, как правило, никто не смотрит, и можно воскресить недавнего мертвеца, умерев за него…

Его объяснения прервал чудовищный грохот откуда-то сбоку.

Из подлеска выскочило нечто четвероногое, в панике заорало в нашу сторону и рвануло вперед, чтобы скрыться в кустах; следом, подняв бешеный гвалт, с крон ближайших сорвалась стая темно-зеленых пичуг, а потом поперек дороги, шелестя листвой и протестующее похрустывая ломающимися ветками, с грохотом упало здоровенное дерево, напоминающее клен-переросток. У основания ствол будто перекусили — оборванная древесина, капающий сок.