Организация разработки ракет в Германии во время войны представляла пример того, как государство, даже находящееся в тяжелом положении, способно сконцентрировать свои возможности для решения крупномасштабной научно-технической задачи.

Доктрина эффективности беспилотной бомбардировки с помощью ракет важных стратегических объектов для немцев в военные годы была просчетом. Для нас, с появлением атомного оружия, она стала реальной надеждой на сохранение мира из-за создания паритетной угрозы ответного атомного удара. Когда родился альянс ракетного и атомного оружия, им практически овладели обе стороны, ставшие противоборствующими в холодной войне: СССР и США. Это долгое время поддерживало и еще продолжает поддерживать мир на нашей планете. «Секретное оружие возмездия» немцев, благодаря объединению с ядерным оружием и интенсивному техническому развитию, превратилось в реальную угрозу страшного возмездия всему человечеству, если оно потеряет разум.

Технический опыт немцев, конечно, сэкономил много лет творческой работы. Ведь о баллистических ракетах думал только Королев в своем казанском заточении. И то он предлагал делать баллистические ракеты твердотопливными, потому что не верил, что жидкостные двигатели могут дать необходимую громадную мощность. А у немцев мы увидели реальные жидкостные двигатели с тягой в 30 т и проекты до 100 т. Это научило нас не бояться масштабов. Наши военные руководители перестали смотреть на ракету как на снаряд, для которого надо придумать получше «порох» — и все будет в порядке. А ведь именно это лежало в основе нашей предвоенной доктрины при создании знаменитых пороховых реактивных снарядов Петропавловского, Лангемака, Тихомирова, Клейменова, Слонимера, Победоносцева.

В Германии мы поняли, что ракетная техника не под силу одной организации или даже министерству, нужна мощная общегосударственная кооперация. И, главное, необходимы приборостроение, радиотехника и двигателестроение высокого уровня.

И то, что мы после тяжелейшей войны усвоили и превзошли немецкие достижения за очень короткий срок, имело огромное значение для общего подъема технической культуры в стране. Создание ракетной техники было исключительно сильным стимулом для развития новых научных направлений: электронной вычислительной техники, кибернетики, газодинамики, математического моделирования, поисков новых материалов.

С точки зрения «человеческого фактора», как принято сейчас говорить, в Германии мы поняли, как важно иметь сплоченное интеллектуальное ядро специалистов разных областей. Наше единство, которое сформировалось в Германии, сохранилось и после переезда в СССР, хотя все мы были рассредоточены по разным министерствам. И это было не на словах, не в лозунгах, а на деле, несмотря на иногда сложные личные отношения между главными конструкторами, их заместителями, министрами, военными и правительственными чиновниками.

До исторического дня 4 октября 1957 года зарубежные публикации высказывались в том смысле, что русские используют немецкий опыт и немецких специалистов для создания своих ракет. Все эти разговоры и писания кончились после того, как мир увидел в небе первый искусственный спутник.

Этот спутник вывела знаменитая первая межконтинентальная ракета Р-7, свободная от «родимых пятен» немецкой ракетной техники. Ее создание явилось скачком в новое качество и позволило Советскому Союзу занять лидирующее положение в космонавтике.

В итоге второй мировой войны появились принципиально новые виды техники вооружения: атомная бомба, радиолокаторы и управляемые ракеты.

Достаточно быстро до сознания вначале наркомов, а с их подсказки и до членов сталинского политбюро дошло понимание необходимости координации всех основных работ в этих областях на государственном уровне, обеспечения им высочайшего приоритета. Приоритета над чем? Над другими отраслями оборонной промышленности?

Опыт войны учил, что обычные вооружения приобретают новое качество и становятся много эффективнее, если самолеты оснащены радиолокаторами, если зенитные батареи стреляют не по указаниям допотопных звукоулавливателей, а по точным целеуказаниям радиолокационных систем управления огнем, если появляются радиоуправляемые ракеты, а самолет способен нести атомную бомбу и т.д., и т.д. — перспективы были необозримы. Зажимать промышленность обычных вооружений было еще рано, но модернизировать с учетом новых тенденций — необходимо. А если так, то где брать средства?

Оставался уже испытанный и проверенный метод — все, что можно, отнять у всех отраслей промышленности, работающих для обычных человеческих потребностей: легкой, пищевой, автомобильной, сельскохозяйственного машиностроения и прочая, прочая — и впредь давать им самый минимум.

Зато на создание атомной, ракетной и радиолокационной промышленности средств не жалеть! Тем более, что за время войны авиационная, артиллерийская и танковая промышленность уже достигли высочайшего развития, накопили огромный производственный потенциал. Какой выбрать путь? Доверить новые отрасли отдельным наркоматам? Еще до начала нашей ракетной деятельности в Германии ученые — атомщики и радиотехники — почувствовали и заставили понять высоких правителей, что такие проблемы требуют комплексного системного подхода не только в науке, но и в организации. Нужен контроль в виде специального органа, во главе которого стоит член политбюро, отчитывающийся непосредственно перед Сталиным и имеющий право принимать быстро, без бюрократических проволочек оперативные решения по развитию новой техники, обязательные для всех независимо от ведомственной подчиненности.