– Помогите... Помогите...

Генри снова уставился на мешки, чувствуя, как сердце куда-то провалилось, а по спине бегают огромные мурашки. "Е-мое! Это мне уже не послышалось!".

Мешок снова зашевелился. Его пытались разорвать или расстегнуть изнутри. Снова донеслись стон и мольба о помощи. "Молния" затрещала и отъехала на несколько дюймов.

При мысли, что сейчас покойник вылезет из мешка, Гарри совсем по-детски взвизгнул, шарахнулся, налетел на привставшего Лесли, и оба растянулись на полу с таким грохотом, что пилот чуть не сделал "мертвую петлю", а сержант подскочил в кресле и спросонья от души обматерил рядовых:

– Вам тут что, дансинг с девочками?
– орал он, злясь, что так испугался.
– Нашли место придуриваться, - он добавил еще несколько ругательств.

Заикаясь и вздрагивая, Генри сообщил о странном поведении верхнего мешка. Сержант еще раз выругал его, подошел к мешкам, дернул "молнию" на верхнем, и гаркнул:

– Ну, идите, гляньте, кретины! И где ваш ожив... А-а-а, тысяча чертей!!!

Парни чуть снова не растянулись, когда бросились посмотреть, что заставило бывалого служаку так кричать.

На них умоляюще смотрела огромными глазами девушка, которую они подобрали на плато "Обреченного" с тремя ранами в грудь и плечо. От потери крови она стала белой, как тот самый снег на утесе, вокруг глаз залегли широкие синие круги, губы потрескались и поголубели. Но все равно видно было, что девчонка хорошенькая как картинка - блондинка с пушистыми волосами и нежным личиком. Ну и сволочь был этот Куолен. Спасатели, которые с ним разделались, говорили: то ли он сам подстрелил девушку, то ли в перестрелке ею прикрылся.

– Помогите, - повторила девушка.

Сержант быстро опомнился. Он расстегнул мешок полностью, осторожно переложил девушку на носилки, велел Генри приготовить аптечку, а Лесли - позвонить в госпиталь в Монтроз и сообщить о тяжелораненом на борту. Сам он разрезал разорванные куртку и водолазку девушки и поспешил с первой помощью. Внезапно раненая снова застонала, шевельнула губами и закатила глаза.

– Ну нет, дочка, - бормотал сержант, включая дефибриллятор и прикладывая "утюги" к едва прикрытой девичьей груди, - ты будешь жить. Такое выдержала, и помереть за полшага от спасения? Ну нет. Диксон, разряд! Быстро, черт побери!

Полуобнаженное тело содрогнулось, но точка на осциллографе продолжала чертить прямую линию.

– Еще разряд!
– у сержанта даже встали дыбом пышные усы.
– Живо!.. А ну живи, девочка! Ты должна! Оживай!

От второго разряда девушку подбросило на носилках, и сердце забилось. Капельница, укол, стимулирующий сердечную деятельность, обработка ран и обморожений... Уже на подлете к госпиталю пришлось снова запускать дефибриллятор. После трех разрядов и еще двух стимулирующих уколов сердечная деятельность стабилизировалась и девушка даже пришла в себя.

– Ну вот и прибыли, дочка, - обычно грубый, крикливый и вечно матерящийся сержант на этот раз смягчился и ободряюще погладил раненую по светлым волосам.
– Умница, выдержала. Сейчас врачи тебе операцию сделают, будешь как новая, скоро плясать сможешь.

– Кристель... Меня зовут Кристель, - еле слышным голосом ответила девушка, обвела салон расширившимися зелеными глазами и поморщилась:

– Плечо... Очень болит...

– Если боль чувствуешь, значит, жить будешь, - заверил сержант.
– Хуже когда раны немеют. Вот тогда дело плохо.

Когда девушку увезли на носилках, по дороге приказывая готовить операционную: "Женщина, белая, 20 - 30 лет, три огнестрельных ранения, состояние критическое!", Генри рискнул обратиться к сержанту:

– Простите, сэр... Но она же из банды...

– И что?
– мрачно посмотрел на него сержант.
– Надо было бросить ее загибаться в том мешке? Я уже 25 лет на медицинской службе, и раненых бросать на смерть не имею права.

Он немного помолчал, прикуривая, потом добавил уже другим тоном:

– А за свою глупость она уже наказана. Если и выздоровеет, тело в шрамах будет. Жалко девчонку, молоденькая совсем, красивая. У меня дочке 23 года, на нее смахивает, тоже беленькая, худенькая... Вот и боролся за эту Кристель до последнего. У нее ведь, наверное, тоже где-то отец с матерью есть...

Генри промолчал. В глубине души он понимал сержанта и соглашался с ним. И надеялся, что девушка с "Обреченного", которую они старались спасти, все-таки выживет.