Я не смог ответить, лишь отрицательно помотал головой.

— Вот и никто не может. Когда каменеет душа, то тело тоже долго не проживет. Все пленники превращаются в каменные статуи, а затем и вовсе рассыпаются в пыль.

— Откуда ты знаешь? — прошептал я.

— Да уж знаю, юный Ваард. Я многое повидала за свою жизнь и многое мне известно.

— Оно выросло в нашем мире, Ллокваард, — продолжила Марго. — Пустило корни уже давно! Когда я была молодая, я квакала про это на каждом шагу, но все от меня только отмахивались. А сейчас уже поздно. Пустыня Черного Дерева уже поглотила большую часть нашего мира. Скоро он весь превратится в каменную пустыню. А Дерево расцветет и даст новый плод, который погубит очередной мир.

Глаза старой жабы вновь закрылись.

— Что же мне делать, Марго? Я должен спасти родителей и всех остальных троллей. Я не верю, что Черное Дерево так быстро поглотит их чувства, папа и мама будут сопротивляться изо всех сил. Где мне искать Черное Дерево?

Какой-то глупый комар сел прямо на нос к Марго. Жаба щелкнула языком, и комар исчез в широкой пасти.

— Я не знаю, юный Ваард. Да и что ты сделаешь в одиночку? Ты не сможешь справиться со слугами Черного Дерева, — ответила жаба, не открывая глаз. — Они приходят и уходят, и никто не знает куда.

— Но я все равно должен это сделать! Ведь там мои папа и мама!

— Надо искать помощи у волшебников, юный Ваард. Думаю, что волшебством можно победить Черное Дерево и спасти твоих родителей, но я в этом не уверена. И не знаю, осталось вообще волшебство в нашем мире. Иди в город-столицу и ищи помощи, юный Ваард. Может быть, у людей, наконец, проснется совесть, и они поймут, какую угрозу представляет Черное Дерево для всего мира. А может, какой-нибудь волшебник согласится тебе помочь. Хотя бы поможет узнать, как добраться до Дерева. Другого выхода нет. Отец говорил, как дойти до города? Ква? Все время по дороге через лес, и никуда не сворачивай — заблудишься.

Марго спрыгнула с корня и исчезла в траве. Через секунду ее голова высунулась из зарослей, и она проквакала:

— Но не отчаивайся, юный Ваард, не пускай отчаянье в свою душу раньше времени. Не увеличивай силы Черного Дерева. И береги себя, Ллокваард. Мне будет тебя не хватать».

Я закрыл книгу. Пускай Ллок собирается в поход, я тоже застелю постель и позавтракаю.

Когда яичница начала жариться на сковороде, я представил, как мой тролль сейчас складывает в сумку свои скромные пожитки и прощается с разрушенным домом. Он стоит среди сосен и смотрит вдаль, едва сдерживая слезы. Болото, родное болото, заросшее тростником, простирается до горизонта. Кое-где вьются стайки огромных комаров с ладонь величиной. Комары словно почувствовали, что им больше не угрожают сети дяди Грокха и подлетают к разваленным хижинам на границе между соснами и болотом. Здесь начинается лес. Вначале редкий и светлый, где под ногами еще хлюпает привычное болото, он затем становится более густым и непроходимым. Там, в глубине, сосны сменяются вековечными дубами, роняющими тяжелые желуди в упругую подстилку из сухих листьев. Темнота, наполненная непонятными шорохами, окутывает середину леса.

Я помотал головой. Совсем замечтался, а яичница уже начала пригорать.

Едва я успел поесть, как в дверь раздался звонок. На пороге стоял мой друг Валера Корольков (получивший в школе прозвище Птичка Певчая) с возмущенным лицом.

— Ты где пропадаешь? Мы же договаривались вновь сыграть.

— Да ну тебя, с твоим компьютером. Тут такое дело…

Выслушав мой рассказ, Валерка уставился на книгу. В руки Валеры она не досталась. Знаю я своего друга — начнет сейчас же листать в поисках картинок. Читать Валерка не любил, как, впрочем, и учиться. Все говорят, что мы полные противоположности, но это не мешает нам быть друзьями еще с первого класса. Валерка даже иногда соглашается слушать, как я читаю вслух книги. Особенно фантастику. Или про пиратов.

Сейчас его глаза выражали недоверие к таинственной составляющей этой истории, однако продолжение рассказа про тролля он послушать не отказался. Усевшись на кровати, я принялся читать.

«Хорошо, что наше болото и город связывает дорога, иначе я точно заблудился бы в лесу. Ведь так далеко я никогда не забирался, не ходил в город вместе с папой во время его нечастых походов. Обычно торговцы сами приезжали к нам. На телегах с красочными цветными ленточками, с гурьбой ребятишек, которым интересно было посмотреть на то, как живут тролли. Мы, то есть. «Папа, папа, он похож на нас, только кожа зеленая и в пупырышках, и рот, как у лягушки!» — кричали новенькие. — «И хвоста у него нет, а мы думали, что у всех троллей — хвосты!». А те, для кого тролли были не в новинку, просили угостить жаренными болотными комарами. Но, все равно, часто дразнились.

Я в одиночестве шел по дороге через совершенно незнакомый лес. Здесь все было непривычным и пугающим. Столь обычные сосны давно закончились, и запах хвои сменился влажным ароматом перегнивших дубовых листьев. Огромные деревья со скрюченными стволами протягивали ветви на дорогу. Словно чьи-то руки нависали они надо мной, и я пригибал голову от страха, от мыслей, что ветки пытаются меня схватить.

Но это было не Черное Дерево, а самые обыкновенные дубы. Их листья закрывали собой все небо, не давая пробиться к земле солнечным лучам. Царящий полумрак был пронизан серебристой с капельками влаги паутиной. Лишь дорога, по которой я шел, была яркой просекой посреди темноты. Солнце согревало и не давало впасть в уныние, хотя мне было очень одиноко. И мысли о родителях не покидали меня. Оставили ли их в мертвой пустыне, сопротивляются ли они воздействию Черного Дерева? Должны сопротивляться, я верил в это. Ведь у них остался сын, который идет на выручку».