Охранник чуть шевельнул бровями, удивляясь, что я помню его имя, которое Скрынник назвал всего однажды, да и то неразборчиво. Ну, имена тех, кто в случае чего будет прикрывать мой зад, я стараюсь помнить…

– Так вот, сходи на четвертый этаж, в реанимацию, и спроси, как там больная… Стас, как ее фамилия?

– Голубева, – быстро ответил Новицкий.

– …как там больная Голубева. О ее состоянии доложишь лично мне, – последние слова я добавила вполголоса – так, чтобы Стас не услышал. Если дела Маши Голубевой плохи, вовсе не обязательно сообщать об этом ее жениху прямо сейчас. Есть народная мудрость, она гласит, что с бедой надо переспать ночь. Очевидно, после этого она покажется меньше, чем накануне. Не понимаю, с чего бы это… но с народными мудростями лучше не спорить.

– В общем, не задерживайся, – кивнула я охраннику.

– Не могу я, – неожиданно заявил детина, мрачно глядя на меня.

– Что?! – не сдержалась я. – Тебе что велели? Выполнять мои распоряжения! Вот и выполняй. Одна нога здесь, другая там.

– Не могу, – тоскливо повторил охранник. На меня он старался не смотреть. Видимо, про себя детина прикидывал, от кого ему хуже придется – от меня или все-таки от Скрынника? Чего ждать от меня, Виталий пока еще не знал. Но явно догадывался. То, что охранники тупые – не более чем миф. Тупой охранник долго не живет и карьеры явно не сделает… а вот с нравом своего непосредственного начальства Виталик был хорошо знаком. Так что выбор свой он сделал.

– Босс сказал, наш пост здесь, возле палаты, – пояснил Виталий. – Если я отойду, нарушу инструкции. Так что не могу я, ясно?

Ну что ж, инструкции – это нам понятно. Ладно, попробуем по-другому.

– Давай так, – предложила я Виталию. – На пятнадцать минут я повышаю тебя в звании. На это время ты – личный телохранитель Станислава Андреевича. Сядешь вот на этот стул и до моего возвращения с него не встанешь. А я поднимусь на четвертый этаж сама – так уж и быть.

Виталий с благодарностью кивнул. Я предупредила Стаса, что иду за новостями, усадила охранника на свой стул и отправилась в поход. В разгар дня в больнице было не протолкнуться, и мне даже не удалось с первой попытки втиснуться в пассажирский лифт. Пришлось ждать следующего.

На четвертом этаже было пустынно и тихо. В реанимацию посторонних не пускали, поэтому я подкараулила медсестру в зеленой хирургической форме и шапочке и поинтересовалась самочувствием больной Голубевой.

– А вы ей кто? – подозрительно спросила медсестра. Можно подумать, состояние больной Голубевой интересно кому-нибудь кроме ее родных и знакомых!

– Меня прислал ее жених, – честно ответила я. – Сам он прийти не может, поскольку тоже пострадал при взрыве, но очень беспокоится о Маше.

Я рассчитывала на то, что сердце медсестры дрогнет при этих романтических подробностях. Но медсестры реанимационного отделения, видимо, сделаны из материала куда более крепкого, чем тот, из которого сделаны все прочие женщины.

– Вы не родственница, вам не положено, – отчеканила медсестра и скрылась за какой-то дверью. Я осталась стоять в коридоре с разинутым ртом. Ничего, сейчас поймаю какого-нибудь молоденького доктора. И так просто он от меня не уйдет…

– Простите, – раздался тихий женский голос за моей спиной. – Вы спрашивали Машу? Машу Голубеву?

Только сейчас я заметила в коридоре двоих – мужчину и женщину. Они сидели на скамеечке под громадным больничным фикусом. Мужчина обнимал свою спутницу за плечи. Лица у них были бледные, у женщины глаза покраснели от слез.

Я подошла ближе.

– Да, меня интересует ее состояние, – кивнула я. – А вы можете что-то сказать?

– Маша – наша дочь, – мрачно произнес мужчина.

Та-ак, понятно.

– А вот кто вы такая? – продолжал допрос Машин отец – грубоватого вида мужик с руками рабочего.

Мне не хотелось лгать этим людям. Пришлось признаться.

– Я – телохранитель Станислава Новицкого.

– Что-то вы хреново его охраняете, барышня, – поднял на меня тяжелый взгляд Голубев.

Возразить на это мне было нечего.

– Как состояние Маши? – спросила я.

– Плохо, – отрезал отец. – Ей в висок ударила какая-то железяка от автомобиля, при взрыве отлетела. Теперь врачи не дают никаких прогнозов.

Голубев с ненавистью уставился на меня:

– А все из-за вас!

– Из-за меня? – удивилась я.

– Из-за вашего мажора, блин! – выругался Голубев. – Если бы он не прицепился к нашей девочке, ничего бы не случилось. Я миллион раз Машке говорил – ну что у тебя общего с этим миллионерским сынком! Да ему задницу, поди, слуги подтирают! Что он умеет кроме того, что тратить папашины деньги?! Разве это мужик?

– Саша, Саша! Успокойся! – заволновалась тихая, похожая на мышку жена Голубева. – Тебе вредно. Смотри, давление подскочит…

– Да плевать на все! – Голубев выругался и отошел к кулеру с водой. Нацедил стакан, жадно выпил и принялся наливать второй.