Б-бах! Что-то с космической скоростью пронеслось перед глазами и с оглушающей силой стукнуло в лоб. Я даже не успела сообразить, что это – дверь, возле которой я очутилась, похоже, машинально, увлечённая жарким спором внутри кабинета. Даже дерматин не смягчил удара!

– О-и-и…- Из глаз брызнули слёзы. Я выронила пакет с тетрадями, обеими руками схватилась за голову.

– Ой! – Почти мне в унисон откликнулся несчастный Павлецкий, поспешно кидаясь поднимать пакет. – Извини, я нечаянно!.. Я тебя не увидел…Извини…

– Ничего…Всё нормально…- Простонала я сквозь зубы. Испуганное бормотание парня доносилось до слуха неотчётливо из-за навязчивого звона в ушах, а самой говорить вовсе не хотелось – я боялась, что вместо слов утешения разражусь отборным матом. Потому что на самом деле всё было как раз НЕНОРМАЛЬНО!!! Всё, начиная с переезда в этот дурацкий посёлок и заканчивая слезами, текущими из глаз. Сейчас, конечно же, тушь размажется, нос покраснеет, а на лбу, несомненно, выскочит большущая шишка, и первый свой учебный день в новой школе мне придётся выглядеть пугалом! Для меня это было равносильно внезапному ожирению…

– Очень больно, да? – Голос Павлецкого, полный всепоглощающего сострадания и вины, стал чуть ближе. Я с удивлением обнаружила его присутствие рядом и наконец-то рискнула открыть глаза. Склонившееся надо мной лицо было очень симпатичным и с первого взгляда подкупало своей честностью. Оно понравилось мне настолько, что в голове моей сама собой взметнулась паническая мысль: «У меня вся краска потекла! Я сейчас на клоуна похожа! Вот позор-то, господи, вот позор! Он сейчас со смеху помрёт, глядя на мою физиономию! Вырядилась, дура…Впечатление хотела произвести…Первый день в школе, как же…Вот тебе и пожалуйста…Произвела…»

Павлецкий, между тем, помирать со смеху даже не собирался, напротив, в добрых карих глазах его по-прежнему читалось искреннее участие. Он, казалось, сам готов был заплакать, только бы искупить свой грех. И мне совсем неожиданно стало жаль этого парня. В конце концов, после той моральной взбучки, которую мне пришлось услышать только что, он сам чувствовал себя не многим лучше.

– Ничего. – Повторила я мягче, пытаясь выдавить из себя хотя бы некое подобие улыбки. – Сейчас пройдёт…

– Может, что-нибудь холодное приложить? – Предложил Павлецкий на полном серьёзе.

– Что, например? Транспортир? – Боль слегка приутихла, и я даже решила поиронизировать, дабы разрядить обстановку. У меня это получилось – парень улыбнулся всё ещё напряжённо, но очень тепло и открыто.

– Почему транспортир?

– А что ещё? Медных пятаков сейчас не выпускают, кажется…

– А…Ну да, верно…Ну, тогда может и так всё нормально будет?

Ему до безумия хотелось, чтобы всё было нормально, и я не смогла его разочаровать – приложив все усилия, скорчила убедительную гримасу.

– Может и будет.

Вот и напряжения – как не бывало. Парень понял, что прощён окончательно и, с облегчением вздохнув, вручил мне мой пакет.

– Держи.

– Спасибо.

– Да, кстати, а кто ты такая? Почему я тебя впервые вижу?

– Потому что я здесь как раз впервые.

– Новенькая? – Мгновенно просёк парень. – А откуда?

– Из Твери.

– Круто. А класс какой?

– Не знаю. Сейчас вот иду к директору, чтобы узнать.

– Да нет, я имею в виду, класс какой по счёту?

– Десятый.

– У-ау! – Он чему-то необыкновенно обрадовался, даже на месте в восторге подскочил. – В нашем полку прибыло! А в какой ты дом въехала?

– В десятый «А». Улица Беляева.

– Да улица у нас тут одна на весь городок. А десятый «А», кстати, в моей стороне. Здорово! И давно переехали?

– Позавчера.

– Никого ещё тут не знаешь?

– Да нет, не успела ещё познакомиться.

– Ну, тогда я первый твой знакомый. Меня Виталик зовут. А тебя?

– Ксения. – Как всегда в таких случаях, я осознанно исправила своё настоящее редкое имя на более удобное и, по моему мнению, более благозвучное. Это с годами вошло в привычку.

– Очень приятно. Добро пожаловать на Бахчу!

Как я и полагала, местные ребята своё захолустье обожали. Мне всё больше и больше нравился этот общительный парень. Он как будто почувствовал моё страстное желание поскорее освоиться в новой школе и изо всех потянулся мне навстречу. Настроение моё значительно улучшилось, и даже лоб почти перестал болеть. Вместе с благодарностью во мне проснулось и непонятное сострадание, едва лишь вспомнился истеричный фальцет Маргариты Ивановны.

– Злая у вас директриса? – Полюбопытствовала я у Виталика. Тот пожал плечами: