Квинт заставил себя успокоиться, понимая, что ему лучше всего сделать вид, будто ничего не произошло – пусть Мацерио думает, что ему все сошло с рук. Но в следующий раз Квинт будет готов. И тогда умрет Мацерио, а не он.

К северу от Капуи

Аврелия поняла, что наступил рассвет. Она проснулась уже много часов назад – если вообще спала, – и вот уже некоторое время чувствовала, как в ее закрытые веки бьет свет. Но ей не хотелось открывать глаза. Если она так поступит, ей придется признать, что настал день ее свадьбы. Девушка неподвижно лежала в кровати, прерывисто дышала и старалась думать о чем угодно, только не о предстоящей церемонии. Так она могла сделать вид, что к концу дня она и Луций не станут мужем и женой. И что она никогда больше не увидит Ганнона. При мыслях о нем на глаза у Аврелии вновь навернулись слезы. Перед его нежданным ночным появлением на ферме девушка уже почти смирилась с предстоящей свадьбой. Но после той встречи принадлежать другому мужчине казалось ей невозможным. Почти все время днем, а иногда и ночью Аврелия думала о Ганноне.

Приготовления к свадьбе – примерки свадебного платья и оранжевой вуали, составление списка гостей – все прошло как в тумане. И всякий раз, заставляя себя сосредоточиться на реальных вещах, Аврелия говорила себе, что она готовится выйти замуж за Ганнона, а не за Луция. Однако вчера ее попытки потерпели окончательное крушение. В сопровождении матери, Марциала и большой группы рабов девушка отправилась на север от Капуи, в дом одного из родственников Луция.

Из-за опасности появления карфагенских солдат было решено не устраивать свадьбу на их вилле, как требовала традиция. Таким образом, церемония должна была состояться в доме, где Аврелия никогда прежде не бывала. Всю ночь она гнала от себя правду, но больше не могла обманываться. Девушка пыталась проклинать Ганнона за то, что он появился в ее жизни, что ее сердце открылось для любви, – но не могла. «Пусть боги хранят тебя, где бы ты ни находился», – молилась она.

– Госпожа? – У ее двери стояла Элира. – Ты проснулась?

«Итак, начинается», – с тоской подумала Аврелия.

– Да, входи.

Дверь распахнулась, и в спальню проскользнула улыбающаяся Элира.

– Ты хорошо спала?

Аврелия хотела было соврать, но иллирийка заметила ее настроение.

– Мелито хороший человек, добрый. Он подарит тебе много детей.

Не имело никакого смысла пытаться что-то ей объяснить.

– Я знаю, – ответила Аврелия и попыталась улыбнуться в ответ.

Обе вздрогнули, когда услышали пронзительный визг свиньи, который донесся откуда-то снаружи. По обычаю рано утром в день свадьбы убивали свинью, чтобы прорицательница могла сделать предсказание по ее внутренностям.

– Будем надеяться, что знамения окажутся благоприятными, – сказала Элира.

Аврелия кивнула и пробормотала что-то неразборчивое. Несмотря на дурные предчувствия, она не хотела навлечь несчастье на оба дома. Девушка посмотрела на свое старое платье, лежащее на стуле, на детские игрушки, привезенные из Капуи, чтобы она могла их отбросить, согласно ритуалу. С этого момента она никогда не будет носить девичье платье. Сейчас она наденет тунику невесты; потом станет женщиной – в истинном смысле этого слова… От таких мыслей ее щеки покраснели.

– Скоро придет твоя мать, чтобы помочь тебе одеться. Она сказала, чтобы я тебя причесала. – Немного смущенно Элира показала ей железный наконечник копья.

– Ладно, – сказала Аврелия и спустила ноги с постели. – Во дворе будет светлее, – добавила она и взяла стул.

Когда они появились во дворе, то сразу привлекли к себе внимание. К тому моменту, когда Элира начала при помощи наконечника копья разделять волосы Аврелии на шесть традиционных косичек, возле них собрались несколько рабов. Их одобрительные улыбки и шепот не исправили настроения Аврелии, но она не стала бросать на них мрачные взгляды. Ей предстоял долгий день, но девушка была полна решимости с достоинством вести себя до самого конца. После того как она причинила родителям столько неприятностей, пришел ее черед что-то сделать для своей семьи. И замужество – единственный способ отсрочить угрозы Фанеса.

Аврелия стояла возле открытых дверей таблинума. Рядом с ней была только Элира. «Ну вот и все, – подумала она, похолодев. – Пути назад нет». Если не считать Луция, который должен появиться последним, все остальные ждали ее в атриуме.

– Время пришло, – прошептала рабыня.

Аврелия повернула голову. Элира казалась оранжевой, когда невеста смотрела на нее сквозь вуаль. Весь ее мир был оранжевым. Это смущало девушку даже больше, чем простое белое свадебное платье, шафранно-желтый плащ и сандалии. Ее пальцы потянулись к узлу Геркулеса, завязанному под грудью, – его должен развязать муж, – и она с трудом подавила желание заплакать. Ей казалось, что она очутилась в каком-то ужасном кошмаре.

– Госпожа… – в голосе Элиры появилось беспокойство.

Огромным усилием воли Аврелия заставила себя убрать руки от узла, шагнула вперед и уловила аромат майорана, исходящий от венка, украшавшего ее голову. Девушка любила его запах и глубоко вздохнула, пытаясь почерпнуть в нем силы. Она прошла через таблинум, по черно-белому мозаичному полу, миновала бассейн, в котором собиралась дождевая вода, льющаяся из отверстия в потолке. Возле деревянной стены, отделявшей комнату, в которой она стояла, от атриума, Аврелия немного помедлила. Сердце, словно птица в клетке, отчаянно колотилось у нее в груди. Она уже ничего не могла изменить. «Нужно покончить с этим, – подумала девушка. – Не стоит растягивать мучительный момент».

В атриуме ее ждали мать с Марциалом, жрец и восемь свидетелей. Войдя, Аврелия услышала одобрительный шепот. Что ж, хотя бы ее внешность произвела хорошее впечатление. Стараясь двигаться грациозно, она приблизилась к главному жрецу храма Юпитера в Капуе. Суровый мужчина с худым лицом и короткими волосами коротко ей кивнул. Атия и Марциал стояли справа; остальные – слева. Взгляд Аврелии обратился к Атии, которая выглядела довольной. Девушка отвела глаза, стараясь сдержать забурливший гнев. Марциал одарил ее доброй улыбкой. Среди остальных восьми свидетелей Аврелия знала только отца Луция. Наверное, они были друзьями и родственниками. Боги, как бы она хотела, чтобы ее отец и Квинт стояли рядом, и если бы даже не остановили церемонию, то хотя бы поддержали свою дочь и сестру!