Затем, поняв, как смотрит на него, она ужаснулась тому, что он может подумать о ней. Она никогда раньше не разглядывала мужчину так пристально. Конечно, ни разу в жизни Джасинта не видела человека с такой впечатляющей внешностью. Однако это не оправдание и не повод, чтобы так беззастенчиво пялить глаза на незнакомца. Она сочла свое поведение бесстыдным, у нее запершило в горле и кровь прилила к щекам.

— Это все потому, что вы так одеты… — тихо проговорила Джасинта, словно оправдываясь.

Тут он резко откинул голову назад и разразился совершенно искренним смехом. Джасинта снова вспыхнула, но на этот раз от негодования: его смех оскорбил ее до глубины души, к тому же она почувствовала, что повела себя слишком глупо и соответственно выглядит его глазах. Потом припомнились оскорбления и обиды, которые пришлось претерпеть от возницы-грубияна, и, наконец, она ощутила страшную усталость от долгого и утомительного путешествия. Ей даже захотелось заплакать, чтобы хоть как-то успокоиться. И все же незнакомец настолько поразил ее, что даже теперь, когда он смеялся, она продолжала наблюдать за ним своими темными сверкающими изумленными глазами. Он будто околдовал ее.

И это не было обычное восхищение красивым телом, хотя оно и поразило ее; он покорял своей особенной, дерзкой и мужественной красотой и казался человеком свободным до полной непредсказуемости в поступках. У него были черные глаза, черные волосы и безукоризненно ровные и пугающе белые зубы. На голове возвышался индейский головной убор из белых и красных перьев, торчащих во все стороны, а по спине ниспадающих до самой земли. Да, воистину он производил весьма экстравагантное впечатление. Все в нем: поза, внешность, дерзость поведения — было воплощением истинной и необузданной мужественности.

«Он красив, — подумала она. — Боже мой, до чего он красив! Откуда он и что здесь делает?.. А что, в конце концов, делаю здесь я?» — тут же мелькнуло у нее в голове.

— Вы ехали сюда мимо Водопада Духов? — осведомился он, и на губах его снова появилась дерзкая улыбка.

— Не знаю. Меня привез довольно противный тип в карете. Нас так сильно трясло, что я боялась сломать себе шею.

— Вас, должно быть, привез Грант, — рассмеялся он. — Он всегда носится как черт. — Незнакомец пожал плечами. — Впрочем, почему бы ему так не ездить? — Сейчас мужчина улыбался Джасинте, и она улыбнулась ему в ответ, хотя понятия не имела, что в их разговоре могло вызвать даже подобие веселья. Просто она ответила улыбкой на улыбку, чтобы сделать ему приятное.

К своему удивлению, Джасинта почувствовала, что больше не боится и даже не испытывает усталости. Напротив, ей здесь почему-то стало нравиться. Наверняка она переживала самое волнующее приключение в своей биографии, а этот почти обнаженный мужчина, кто бы он ни был, только усиливал ее интерес к происходящему. Когда она стояла и смотрела на него, ей казалось, что ее нервы напряглись, как струны, и тихонько трепещут. Это опьяняло ее.

«Любая женщина ожидала бы одного — момента, когда такой мужчина ее изнасилует.

Джасинта!»

Она ужаснулась своим мыслям. Откуда в ней такое? Однако что-то зловещее было в этом человеке, его мощный магнетизм внушал ей подобные мысли буквально через две минуты после их встречи.

Вокруг него и над ним шипел, плыл и струился пар. В воздухе стоял сильный запах серы, который то и дело бил Джасинте в лицо, отчего ее ноздри протестующе раздувались. Небо было неестественно синим, полным больших белых облаков.

— Странно, — проговорила она после того, как они несколько минут молча разглядывали друг друга. При этом Джасинта ощущала слабое головокружение. — Мне известно, что мы никогда не встречались прежде, и все же мне кажется, что я знакома с вами.

— Конечно, — прозаично отозвался он. — Вы знакомы со мной всю свою жизнь.

— Знакома с вами?!

— Разумеется. Каждый человек составляет свое собственное представление о дьяволе.

— О! — только и вздохнула она.

Головокружение сменилось неким подобием тошноты. Она почувствовала рези в желудке. Наконец-то Джасинта поняла, куда ее занесло после того, как она сошла с поезда этим утром и неприятно ухмыляющийся возница предложил сесть в его карету. Но так хотелось не терять надежды, что все происходящее окажется просто кошмаром и очень скоро она проснется у себя дома, в собственной постели.

— Значит, я умерла. Моя жизнь завершилась. И я никогда больше… — Она в ужасе глубоко вздохнула. Я никогда больше не увижу моих детей! Мальчик и девочка (мальчик четырех лет, а девочка — двух) были самыми милыми, самыми любимыми ею существами. Она боготворила их больше всего на свете… может, кроме Дугласа.

И Дугласа она тоже никогда больше не увидит.

Джасинта поднесла изящную руку, затянутую в перчатку, ко рту и растерянно посмотрела на мужчину. Но теперь она не видела его и даже не понимала, что он по-прежнему стоит, наблюдая за ней. Джасинта закрыла глаза, молча качая головой; тяжелое чувство медленно овладевало всем ее телом, лишая последней надежды и оставляя лишь глубочайшее отчаяние, которое с каждым мигом росло все сильнее и сильнее, переполняя собой все ее существо, переливаясь через край, с силой швыряя ее в бездонное, безграничное море горечи, страданий и тоски.