Женщины весело переглянулись, поудобнее расположились на сиденье, расслабились и приготовились к восхитительной поездке.

Кучер ожидал их приказа.

— Ну, дорогая, куда отправимся? — осведомилась Шерри.

— Господи, я не знаю. Даже понятия не имею об этом. Сама распорядись, куда ехать.

— Да я тоже почти не знаю этих мест. Давай-ка на север! — приказала она кучеру. — А по пути разберемся и покажем, куда двигаться дальше. Ну как, не правда ли, это лучше, чем идти пешком? Чувствуешь, как мы свободны?

Кучер вытянул кнутом лошадей; экипаж чуть подпрыгнул и с головокружительной скоростью понесся по лесам и полям. Он летел едва ли не быстрее, чем та карета, на которой Грант привез сюда Джасинту вчера.

Вчера!

«Ни в коем случае не думай, сколько времени ты здесь находишься, равно как и о том, что случилось с тобой. Думай только о настоящей минуте!» — приказала себе Джасинта.

— До чего хорошо! — воскликнула она. — Никогда еще мне не было так радостно! О, какое же это наслаждение! Помнишь, как давным-давно ты возила меня по воскресеньям в гости к дедушке Энсону?

— Ну конечно, помню. Если бы ты могла сейчас увидеть себя тогдашней девочкой в премиленьком платьице с оборками и с длинными локонами. А какие восхитительные у тебя были манеры! Даже в два года ты выглядела настоящей маленькой леди.

И они беззаботно и весело рассмеялись, поскольку сейчас Джасинта, как и ее мать, мало походила на светскую даму. Но это только улучшило их настроение, особенно когда Шерри начала рассказывать о том, как выглядела в пять лет любимая дочь. Вообще вся беседа показалась им очень забавной, ведь ее вели женщины, выглядевшие совершенными ровесницами.

Экипаж миновал заливные луга, поля, равнины, густые леса, холмы, покрытые сосновым лесом; прорывался сквозь густые клубы оранжевого и серо-голубого пара, пассажирки то и дело в изумлении оглядывались назад. Иногда мимо них мчались другие экипажи. Все, что попадалось им по пути, было очень насыщенного цвета, отчего возникал эффект какой-то немыслимой, невероятной галлюцинации. У подножия скалистой горы оказалось восхитительное озеро, вся гладь которого была буквально покрыта огромными водяными лилиями, весело смотрящими на них своими желтыми цветками. Иногда вдали путешественницы замечали лося, иногда — оленя с ветвистыми рогами. Порой им встречались собаки яркого шоколадного окраса, ну прямо как у них дома, когда удавалось выехать вместе с мужьями на охоту.

То и дело они вскрикивали, восхищаясь красотой местности, ее странной нереальностью и таинственностью. Их приводили в беспредельный восторг свежий воздух и яркий свет. Все вокруг казалось бесконечным. Впрочем, проезжая сквозь пары ярко-желтого цвета, то и дело сменяющегося голубым, женщины в экипаже поневоле думали, что им все время приходится преодолевать серные испарения невероятной толщины.

И тут они заметили индейцев.

Шерри сказала, что в этой местности находится одно из их поселений. Пока большей частью попадались только дети. Взрослое население отправилось на охоту и рыбную ловлю, где вместе с индейцами можно было часто встретить его, ибо он, похоже, любил их компанию, ценил их превосходные физические данные, храбрость, свободолюбие и полную независимость, что так редко встречалось в белых «гостях». Индейцы никогда подолгу не оставались на одном и том же месте, их постоянно куда-то влекло…

— Мне показалось, что он сам — индеец, когда я… — начала Джасинта и резко замолчала, глубоко вздохнув и крепко сжав губы. — О, извини меня!

Шерри успокаивающе похлопала ее по коленке.

— Пустяки, дорогая. Разумеется, мы не можем полностью избавиться от мысли о нем. Я ведь только надеялась, что нам это удастся.

— А я хочу совершенно забыть о его существовании!

Мать посмотрела на Джасинту с улыбкой.

— Ты сможешь избавиться от этих мыслей только тогда, когда этого пожелает он. Скажи честно, разве ты в состоянии не обратить на него никакого внимания, если вдруг, завернув за угол, мы случайно заметим его? Не забывай, ведь только он способен вселить в наши души какую-то надежду в этом набитом людьми месте, где каждый в отдельности так одинок.

— Не знаю, та ли это надежда, на которую мы уповаем, — возразила Джасинта, почувствовав, что вся дрожит от волнения и переполняющего ее гнева.

— Интересно, знаешь ли ты о том, что представляешь именно тот тип женщин, который особенно привлекает его? — медленно проговорила Шерри, пристально наблюдая за дочерью.

— Что?!

Джасинту изумили слова матери, а больше всего изумило то, что именно она произнесла их. От этих слов наступило нечто сродни удушью. И Джасинта оглянулась, полная смятения и муки.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — еле слышно отозвалась она.

— Только то, что сказала, — пожала плечами Шерри, а когда дочь украдкой взглянула в сторону матери, то заметила, что та рассматривает ее с острым любопытством. Сейчас в материнском взгляде не было ни нежности, ни ласки — только подозрение и тяжкое сомнение, более того, злоба недоверчивого животного. Джасинте захотелось выпрыгнуть из экипажа и броситься бежать, ею овладело страстное желание куда-нибудь скрыться, пока между ними не произошло нечто ужасное.