Итак, в коридоре спит, похоже, некрепким сном человек с ружьем. Где-то спрятаны ключи от входной двери. Без них из дома не уйти. Когда они выберутся из этой ловушки, им предстоит где-то месяц блуждать по лабиринту трущоб, чтобы найти Тупик, а, значит, и выход в Лес. Причем, мистер Левенпилл, наверняка будет их преследовать… Собрав факты воедино, Мун понял, что положение незавидное. Лэй вдруг повернулась к нему и произнесла:

– Что надумал?

Мун не стал приукрашивать картину и сказал всё, как есть.

– Ты сумасшедший?! – взорвалась девушка. За последнее время Мун столько раз услышал в свою сторону это слово, что стал уже подумывать о своём психическом здоровье всерьез. Лэй продолжила:

– Куда мы пойдем без ружья, которое он держит?!

У Муна повело голову.

– Зачем оно тебе?! Чтобы в Лесу выжить? Или заставить его дать ключи от дома? – Проявил смекалку Мун.

– Первое, – ответила Лэй. – Правда, как ты знаешь, оно не сильно поможет, но хоть какое-то подспорье. А ключи нам не нужны.

– Как это?

– Я не собираюсь месяц, как он запугивал тебя и до этого меня рассказом о своем друге, рыскать по трущобам.

Мун никак не мог связать последние две фразы Лэй. И тогда он решил честно признаться девушке, что не понимает её.

– Что тут непонятного? Мы спустимся со скалы. Выйдем на балкон и вперед… то есть вниз.

Нельзя сказать, что Мун был глубоко ошеломлен этой идеей. Он где-то в подсознании знал, что Лэй собирается выдать нечто этакое. Но это «этакое» было уже сверх всякой нормы.

– Вниз?! Там метров пятьдесят! Как мы полезем?!

– Ты мужчина, ты и придумывай.

Мун потерял дар речи. Когда Лэй устроила «ограбление» магазина с сундуками, она с ним как-то не советовалась. Теперь же уставилась на Муна как ни в чем не бывало и ждала какого-то решения.

– Хорошо, – непринужденно сказал Мун. – Ты ружьё сможешь вытащить?

– Самое сложное хочешь доверить беззащитной девушке?!

– Я думаю, если ты на этом ружье так настаиваешь, значит, знаешь, как его стащить.

– Ладно! Стащу я тебе твоё ружье! – возмутилась Лэй, но не было в голосе девочки былой ярости. Что-то изменилось в отношении к Муну. И, возможно, намного раньше. – Что дальше-то?!

– Приходи на балкон, посмотрим, – сказал как отрезал Мун и пошел на цыпочках по коридору.

Мистер Левенпилл уже храпел. Ружье он держал, словно мягкую игрушку. Пройти мимо было просто. Как Лэй вытащит оружие, Мун не понимал, но это же Лэй… Выйдя на выступ-балкон, где недавно разговаривал с хозяином дома, Мун стал любоваться не огоньками, а внимательно осматривать сам выступ. Сантиметр за сантиметром он ползал по основанию выступа, и это продолжалось уже пять минут, когда его в таком положении застала Лэй, пришедшая с ружьем.

– Потерял что-нибудь? – прошептала она.

– У тебя получилось! – воскликнул Мун, увидев ружье. Затем он начал снова ползать и через минуту победно вскинул руку!

– Наконец-то! Давай патроны.

– Что?!

– Ты, кстати, взяла только ружье, или еще патроны?

– Конечно, только ружье… Что ты задумал?!

– Может не хватить.

– Для чего?

– Для взрыва.

– Для чего?!

– Лэй, очень мало времени. Принеси, пожалуйста, штук пять подушек и простыней из разных комнат. А, и свечек побольше!

– Чтобы нас отпевали? Что ты задумал?

– Не теряй время! – сказал Мун непререкаемым тоном, и это сработало. Лэй, оставив ружье, на цыпочках удалилась.

Тем временем, Мун вытащил из ружья два патрона, достал из них порох и высыпал его в дырочку в основании выступа, которую так долго искал.

– Надеюсь, хватит… – прошептал он сам себе.

– Для чего, ты мне объяснишь?! – сказала Лэй, неслышно подошедшая сзади. Она швырнула на балкон подушки, простыни и штук десять свечей.

– Спускаться вниз слишком опасно, – сказал Мун. – Мы можем сорваться. Поэтому лучше поедем вниз на этом выступе, как на санках.

Лэй молча слушала, не подавая никакой реакции. Это было пострашней её гнева. Мун продолжил.

– Для смягчения обложимся подушками, сделаем из простыней веревки и привяжем себя к выступу. Для лучшего скольжения нижнюю часть балкона обмажем воском свечей. А отделим балкон от скалы с помощью взрыва. Маленького…

Лэй смотрела уже совсем равнодушно. Это было ужасно.