— Это проблема и действующего закона о СРП, где также предусмотрены «исключения», позволяющие конкурс не проводить. И цивилизованных требований к процедуре конкурса у нас ни в одном законе нет. Что же касается обороны и безопасности — это неприкрытая лазейка для произвола под прикрытием секретности. Здесь все очевидно: там, где есть вопрос безопасности — вообще не должно быть места никаким СРП.

— В новой редакции отсутствует требование проводить переговоры и заключать СРП в течение одного года. К каким последствиям это может привести?

— К тому, что, при слабости Парламента, и так уже стало привычной практикой: принятию «на всякий случай» решений о переводе на режим СРП месторождений, по которым такое решение абсолютно необоснованно. А дальше, как вы догадываетесь, таким более ликвидным товаром можно без всяких конкурсов торговать не торопясь и со вкусом...

— В новой версии закона нет нормы о 70% участии российского подрядчика...

— Связывание возможности доступа к нашим природным ресурсам гарантированием заказов нашему машиностроению — это единственный масштабный источник инвестиций в наше машиностроение в обозримый период. Ничего другого, сопоставимого по объемам средств — нет и не будет. Это для России — вопрос ключевой, стратегический. И здесь надо идти не на смягчение требований, а, напротив, — на их ужесточение.

Поясню. Действующая норма (введенная в 1998 г.) хотя и обязывает инвестора привлекать российских подрядчиков, но тут же открывает ему пару лазеек: оборудование должно быть «конкурентоспособным по качеству и срокам поставки». Если бы норму сформулировали иначе — как обязанность удовлетворять требованиям определенных стандартов — не было бы проблем. Или как в Китае — требование конкурентоспособности по соотношению «качество/цена» — тоже хорошо. Наш же вариант юридически позволяет недропользователю произвольно завышать требования по какому-то одному не определяющему параметру (блеск краски какой-нибудь станины) и на этом основании покупать оборудование у «своих».

Требование же «конкурентоспособности по срокам поставки» (в отличие от четких нормативных требований по срокам) — вообще совершенно издевательское. Юридически это позволяет приурочить заказ к моменту, когда у «своих» поставщиков все уже лежит готовенькое на складе, а наши еще только пытаются получить технические требования для разработки проектной документации.

Вообще, применительно к СРП надо понимать одну важнейшую деталь. В рамках лицензионной схемы (и у нас, и за рубежом) права на разработку месторождений предоставляются на пять, семь или десять лет. Затем их можно продлевать, при условии выполнения недропользователем всех своих обязательств. Соглашения о разделе продукции в России, напротив — практически бессрочны. И если допущена ошибка (не говоря уже о гарантированной в наших условиях коррупции), исправить что-либо уже невозможно. По спорным вопросам же (например, по сахалинским соглашениям) обращаться надо в Стокгольмский суд.

Международное право — замечательное достижение цивилизации, но еще не вполне совершенное. В частности, оно хорошо работает тогда, когда надо ограничить либо слабого, либо сильного, но в вопросах сравнительно пустяковых. Вопрос же контроля над самыми большими в мире российскими запасами полезных ископаемых к числу пустяковых не относится. Выпустим свои природные ресурсы из под национального контроля — вернуть уже не сможем никогда.