Обнимая ее за плечи, я притягиваю девушку ближе, потому что, ну правда, не могу удержать свои руки и губы подальше от нее.

– Ты прекрасна.

Я не удивлен, когда Анна закатывает глаза. Моя колкая девочка.

– Прекрасна, - следующее слово она проговаривает, будто название болезни.
– Обыкновенная.

– Почему обыкновенная?
– я пытаюсь сдержать улыбку. Она думает, что я ее не знаю. Но я-то знаю. И отлично осознаю, куда она ведет.

Ее нос морщится, от чего щеки девушки становятся пухлыми. Хоть я и удерживаю ее в клетке своих объятий, ей удается поднять руку, чтобы загибать пальцы на каждую сказанную реплику.

– А почему не забавная, умная или интересная?

Я обхватываю ее палец губами и всасываю его в свой рот, от чего Анна вздрагивает. Медленно я отстраняюсь, осторожно отпуская ее палец.

– Ты и сама все знаешь, - я провожу большим пальцем по ее щеке.
– Но я думаю, что ты не знаешь, насколько ты прекрасна. Потому я выбрал сказать тебе именно об этом.

Медленно ее губы растягиваются в улыбке. Однако, она пытается ее побороть, что означает, что я задел ее за живое.

– Считаешь, мне нужно знать, что я прекрасна?
– спрашивает она.

– Ага, - я неспешно и лениво целую ее в губы.
– Ага, должна знать.

Анна обладает уверенностью и никогда не прикрывала от меня свое тело, что очень заводит. Но не думаю, что она реально ценит все то, чем обладает.

Сейчас ее зеленые глаза светятся удовольствием, и мое сердце сжимается. А затем длинные ресницы девушки с трепетом закрываются, и она целует меня в ответ, так легко и томно, что в результате моя голова идет кругом. Из ее горла вырывается тихий стон.

– А что тебе нужно от меня услышать?
– спрашивает она, проводя пальцами по моим волосам. Боже, какие же чудные ощущения.

Я наклоняюсь к ней, тыкаясь носом в теплое, ароматное местечко у нее на шее, в изгибе ключицы. Мои слова приглушены.

– Не моя задача рассказывать тебе об этом.

– Вызов?
– кажется, ей это слишком нравится.

– Возможно, - я лижу вдоль линии ее ключицы.

– Хммм...
– ее руки накрывают мои щеки. Она поднимает мою голову и заглядывает в глаза, будто бы ищет какой-то скрытый секрет.
– Ну тогда, ты забавный. Умный. И интересный.

Я счастлив, что она так думает, но это не то, что мне нужно от нее услышать. Я уже начинаю сожалеть, что затеял это вызов. Потому что не могу рассказать ей, что же мне нужно и при этом не стать уязвимым. Так что я прибегаю к шуткам.

– Не красивый?

– Красивый, - ее усмешка становиться наглой.
– Но ты знаешь уже об этом, верно?

– Возможно.

– Знаешь.

Я прикусываю кончик ее носа.

– Хотя, боюсь, это не столь важно для парней, как для девчонок.

– Вероятно, ты прав, - она пододвигается ближе, обнимая меня за шею, а ее руки вновь играют с моими волосами. Я люблю этот блеск в ее глазах.
– Ох, - говорит Анна легкомысленно.
– Есть еще кое-что.

– Что же?

Ее выражение лица смягчается.

– Ты нравишься мне таким, каков ты есть, Дрю Бэйлор.

Прямо в яблочко. Снова. Мое горло сдавливает так сильно, что не могу говорить. Я с трудом сглатываю.

– Ты тоже нравишься мне такой, какая есть, Анна Джонс, - я схожу с ума по тебе. Я пиздец как обожаю тебя. – Иди и собери свои чертовы волосы, - говорю я ей вместо этого.
– А затем мы пойдем за твоим кофе.

ПРОКРАДЫВАЯСЬ ДОМОЙ поздним утром, я ощущаю себя той еще пронырой. Мне не хочется быть здесь. Я хочу Дрю. Меня приводит в замешательство то, что сейчас я нуждаюсь в ком-то так сильно, как еще никогда в своей жизни. Никогда и ни в чем. Однако, я уверена, что Дрю чувствует себя аналогично. Нам потребовалось двадцать минут в его машине просто на то, чтобы распрощаться, затем он вздохнул и отпустил меня, пообещав встретиться со мной после тренировки.

Тренировка и командные встречи - это не его выбор, а обязательство. Если честно, я не знаю, как Дрю справится с этим, при том, что он почти не спал. Но с другой стороны, его тело - машина, великолепная, совершенная машина, и он знает, как ею управлять.

Несмотря на уговоры Дрю подождать его у него дома, а они, поверьте, были очень разнообразными и убедительными, я вернулась к себе домой. Было бы крайне странно ждать его у него дома одной. Там у меня было бы слишком много времени на размышления. И видит бог, я - эксперт чрезмерных раздумий.

Так что сейчас я здесь, мои губы припухшие, волосы торчат в разные стороны, а руки крепко держат связку ключей, чтобы те не звякнули, пока я на цыпочках крадусь через гостиную в свою комнату. Когда раздается скрип дивана, и из-за него выныривает темная фигура, я как любой нормальный человек ору, подобно раненной банши (костлявая женщина-приведение – прим.пер.).