— Я не рассказывал вам о многом, — возразил Джейкоб с легкой улыбкой. — Вот, например, однажды я месмеризировал вас, хотя вы этого не знали, и поэтому-то вы всегда исполняете мои желания, кроме тех случаев, когда возле вас ваша дочь: ее влияние на вас еще сильнее моего.

Клиффорд пристально посмотрел на Джейкоба и отрывисто произнес:

— Немудрено, что Бенита не хочет позволить вам усыпить ее.

— Вы легковернее, чем я думал, — засмеялся Джейкоб. — Как я мог месмеризировать вас без вашего ведома? Я пошутил.

— Мне казалось, вы не шутите, — возразил Клиффорд.

Урок продолжился в пещере. Майер думал, что там влияние силы окажется действеннее. Бенита сидела на каменных ступенях под распятием. Одна лампа горела на алтаре, две по обе стороны от нее.

Клиффорд стоял напротив дочери; он пристально смотрел на нее и, по указанию Джейкоба, делал таинственные пассы. Бенита с величайшим трудом сдерживала смех, но в какую-то минуту увидела, что старику страшно жарко и что он очень устал. Джейкоб же смотрел на него с такой неприятной настойчивостью, что Бенита закрыла глаза, не желая видеть его лица.

Она почувствовала, будто что-то нежное, неуловимое закралось в ее мозг, что-то баюкало ее, как звук материнской колыбельной песни. Ей представилось, что она путешественник, заблудившийся в альпийских снегах, что ее окружает снег, все падает и падает мириадами хлопьев и что в каждом из них маленькая огненная сердцевина. Ей вспомнилось, что засыпать под снегом опасно, что нужно подняться, так как в противном случае она умрет.

Бенита поднялась вовремя. Теперь она стояла на краю пропасти, под ее ногами зияла темная бездна, и в ее глубине бродили темные фигуры с лампочками, в которых должны были гореть их сердца. О, до чего отяжелели ее веки! Вот глаза открылись, и она увидела, что ее отец перестал делать движения, он отирал лоб носовым платком, но за ним стоял Майер, вытянув вперед руки и устремив на ее лицо пылающий взгляд. Сделав усилие, Бенита вскочила и потрясла головой.

— Довольно глупостей! Я устала, — и побежала из подземелья.

Бенита думала, что Джейкоб Майер рассердился на нее, и готовилась к сцене. Но ничего подобного не случилось.

Вскоре она увидела отца и Майера; они подходили к ней, по-видимому занятые дружеским разговором.

— Дорогая, мистер Майер говорит, что я совсем не месмерист, — сказал ей отец. — И я верю ему. Тем не менее это утомительно. Я устал не меньше, чем после нашего бегства от матабелов.

Бенита засмеялась:

— Я с тобой согласна. Оккультизм не твое дело, отец. Лучше брось все это.

— Значит, вы ничего не почувствовали? — спросил Майер.

— Ровно ничего, — ответила она, глядя ему прямо в глаза. — Впрочем, нет, мне было очень скучно и неприятно видеть, что мой отец стал смешным. Седые волосы и подобные глупости плохо сочетаются.

— Да, — согласился Майер.

На этом и прервался разговор.

Матабелы решили идти на приступ. Со своего поста на стене белые видели, как дикари готовились к нападению. Матабелы нарубили деревьев и принялись строить лестницы; разведчики расхаживали повсюду, отыскивая слабые места в обороне крепости. Когда они подходили слишком близко, макаланги стреляли в них.

На третье утро после попытки Клиффорда месмеризировать Бениту девушка проснулась на рассвете от звуков выстрелов и криков. Она быстро оделась и подбежала к той части стены, из-под которой доносился шум.

На ее гребне она увидела Клиффорда и Джейкоба с ружьями в руках.

— Эти люди ведут атаку на малые ворота, через которые вы уехали, мисс Клиффорд. Лучшего места для нападения они не могли выбрать, хотя стена там кажется слабой, — сказал Джейкоб. — Если макаланги ловки, они дадут им хороший урок.

Вскоре поднялось солнце; при его свете белые увидели отряды матабелов, несших лестницы. Окруженное утренним туманом полчище тянулось далеко и пропадало за холмом. Джейкоб и Клиффорд открыли огонь, но результатов выстрелов не могли видеть из-за дымки. Вскоре громкий крик показал, что враги дошли до рва и поднимают лестницы. До сих пор макаланги, по-видимому, ничего не делали, теперь же начали стрелять со старинных бастионов, поднимавшихся над проходом, который старались штурмовать матабелы. Сквозь туман наблюдатели увидели раненых матабелов, отползающих обратно к своему лагерю.

Судя по военным крикам, матабелы старались подняться на стену и снова были отбиты ружейным огнем. Раз пронесся торжествующий вопль; казалось, враги одержали победу. Выстрелы почти замолкли. Бенита побледнела от страха.

— Эти трусы макаланги бегут, — тревожно пробормотал Клиффорд, прислушиваясь.

Растянувшись на гребне стены и положив ружье на камень, он выждал, чтобы матабел, наблюдавший за постройкой лестниц, показался на открытом месте; в эту минуту он прицелился и выстрелил. Воин, белобородый дикарь, подпрыгнул в воздухе и упал на спину.