— Прекрасно! — отозвалась я. — Только вы не получите ни единой доли в моем бизнесе модной одежды, и я не позволю вам продавать под моим именем второсортный товар. Мне будет вполне достаточно десяти процентов с продаж. Что касается всего остального, я не хочу ни перед кем нести ответственность. И Бо будет производить мои духи до тех пор, пока я этого хочу.

Вертхаймер согласился. Вернувшись в Париж с черновым вариантом контракта, я с головой окунулась в работу: надо было сделать заключительные штрихи в моей последней коллекции, куда входили облегающие платья из шелка и шерстяного крепа, отделанные бисером на груди, талии и бедрах. Я даже рискнула использовать украшения из искусственных драгоценных камней. Идея Дмитрия сослужила мне добрую службу, и я открыла мастерскую по производству ожерелий, подвесок и брошей с крупными камнями из стекла в византийском стиле и в стиле эпохи Возрождения, а также ожерелья из разноцветного жемчуга. Для пользы дела я и сама носила эти украшения, в том числе разные серьги — одну с белой жемчужиной, другую с черной, — браслеты с финифтью и мозаикой или в виде золотых монет на цепочке, что подчеркивало кажущийся бесформенным покрой моих платьев.

И вот я здесь, в Монте-Карло, в преддверии своего сорокалетия, в черном облегающем платье, причем в черном должна была быть только я одна — таково непременное условие приглашения, — на арендованной мною и украшенной фонариками яхте, слушаю музыку: для своего праздника я наняла целый оркестр. Пришли все мои знакомые, но немало и тех, кому просто очень захотелось попасть на празднование моего юбилея. А потом я собиралась отдохнуть в Монако, там, где обычно отдыхают и развлекаются богатые; полнолуние для меня предвещает удачу на предстоящий год, как в пошиве высококлассной одежды, так и в предприятии с духами.

Вера сообщила, что англичанина, который спрашивал обо мне, друзья называют просто Бендор. Для всех остальных он Хью Ричард Артур Гросвенор, второй герцог Вестминстерский, один из самых богатых людей в мире. Я уже видела его знаменитую яхту «Серебряное облако», когда она входила в гавань. Золотисто-каштановый корпус, палуба залита огнями, так и сияет, все остальные суда рядом с ней кажутся карликовыми, включая и яхту, на которой веселилась я со своими гостями. Лично мне такая неприкрытая демонстрация богатства показалась несколько вульгарной: не яхта, а плавающая гостиница, наверняка с собственным штатом слуг и горничных.

— Он приглашает нас к нему на борт, — сказала Вера, когда я одевалась к празднику, — попозже, на аперитив.

— Там видно будет, — усмехнулась я.

Мне совсем не хотелось лебезить перед ним. Его светлость лорд Бендор был не в том положении, чтобы угощать меня аперитивом или еще чем бы то ни было, поскольку увяз в мучительном процессе развода со второй женой. Обстоятельства его злополучного развода обсасывались на первых полосах газет, а его жена заявляла каждому встречному и поперечному, что он открыто изменял ей направо и налево и именно поэтому она не смогла подарить ему наследника, которого он страстно желал. Предыдущий брак герцога также закончился разводом: первая жена родила ему сына и двух дочерей, но сын в возрасте четырех лет трагически погиб, а дочери по варварскому английскому наследственному праву не могли претендовать на его владения.

— Он подыскивает себе новую жену и, как только бракоразводный процесс закончится, женится, — пояснила Вера. — К несчастью, большинство женщин, с которыми он знакомится, очень скоро ему смертельно надоедают. Он не такой, как можно подумать. Общаться он предпочитает с людьми, которые трудятся, которые в жизни всего добиваются своими силами. Заявляет, что институт аристократии устарел, что это как чучело кабана, а уж кому и знать, как не ему. Впрочем, вокруг него вьется много всякого народу.

Лично я мужа себе не искала. Голова моя была занята чем угодно, только не этим. Мися с ее выдающимся талантом всюду совать свой нос также попотчевала меня противоречивыми и не менее пикантными россказнями о Бендоре, стоило мне только намекнуть ей о планах Веры.

— Он ужасный сноб. Терпеть не может тех, кто трудится, если только они не работают на него. А еще он чудовищно необъективен, к людям относится предвзято. Евреев, гомосексуалистов и социалистов на дух не переносит. Объявил, что именно они будут причиной развала европейской экономики.

— Гомосексуалисты? — Мне это показалось забавным. — Интересно, как это они смогут развалить экономику? Возможно, ювелирное дело или косметическую промышленность, ведь они обожают драгоценности и косметику. Но при чем здесь деньги? Большинство известных нам гомосексуалистов бедны как церковные крысы. Посмотри хоть на нашего Кокто.

Бедный Жан на мой праздник не пришел. Я убедила его отправиться в санаторий, где лечат опиумную зависимость. Он согласился, когда я пообещала заплатить и за его друга Радиге. Но Радиге отказался, а Кокто поехал только потому, что ему позарез надо было освободиться от этой зависимости — иначе прощай надежды на совместное с Радиге будущее, поскольку велика вероятность гибели обоих от передозировки.

Вдоволь налюбовавшись левиафаном Бендора, я повернулась к гостям: они оживленно общались, весело отплясывали современные танцы — чарльстон был последним писком моды с его забавными птичьими движениями ног и рук, — и швыряли за борт взятые напрокат бокалы с такой энергией, которая вряд ли проявилась бы, заплати они за них из своего кармана.

Вера заметила меня, когда я стояла одна возле леерного ограждения, извинилась перед партнером и ввинтилась в толпу, направляясь ко мне. Ее округлые формы выгодно подчеркивались кроем алого вечернего платья моей работы; открытую шею украшал жемчуг, который я ввела в моду, а рыжие вьющиеся волосы — шелковая камелия.