Роковые годы Второй мировой и Великой Отечественной войны – все дальше уходят они от нас, становясь легендой. Как было и как могло бы быть… Комсомолка-ведьма из партизанского отряда ведет лейтенанта-«удачника» на особое задание по берегу Днепра тропами мертвых – на чью сторону встанут древние силы земли? Фронтовая шоферка привозит с войны немецкую девочку-колдунью, надеясь вернуть мирную жизнь, но на плечах девочки – невыносимый груз судеб живых и мертвых. Штурмбаннфюрер СС ищет древние секреты в оккупированной Варшаве, а богатенький студент внезапно обнаруживает себя в небе над Прохоровкой. История и фантастика – рука об руку у обелиска памяти героям Великой войны…
ISBN 978-5-699-82619-3
От составителей
Не забыть, чтобы не повторить
«Что-то с памятью моей стало. Все, что было не со мной, помню…» – эти слова из песни знакомы каждому, хоть не каждый вспомнит, что называется песня – «За того парня» и написал эти строки Роберт Рождественский.
Чем дальше мы от тех лет, когда «война входила в каждый дом», тем яснее понимаем, как трудно это – помнить то, о чем знаем из книг и фильмов. Да и к книгам и фильмам этим – тяжелым, грустным, полным боли – мы обращаемся все реже. Читать о войне – трудно, как водить по коже наждаком, переживая чужую боль, чужую беду как свою. Куда проще забыть о войне, превратив ее в избитые фразы и растиражированные символы, научиться вспоминать, «не вспоминая», не пропуская через себя, не переживая и не сопереживая, сделав акцент на этом «не со мной».
Но если не говорить, не писать – забыть станет проще простого. Забыть, что война – зло и ад, и никакие политические и экономические интересы не могут оправдать смерть, горе, разрушенные города и судьбы.
Признаться, когда мы начинали работу над сборником, невольно закрадывалась мысль – как будут писать о войне «книжные дети, не знавшие битв» [1] , те, кто родился и вырос в мирной России? Сумеем ли мы, говоря об альтернативной реальности, о военных магах в фэнтезийном антураже, сохранить главное, сказать о важном – о героизме, силе духа, верности, самопожертвовании, о страхе, боли, смерти, непростом выборе и его цене. Сможем ли, «развлекая вымыслом», сами «вспомнить то, что было не с нами» и донести эти мысли и чувства до нашего читателя?
1
В. С. Высоцкий. Баллада о борьбе.
Получилось ли – решать вам.
Тексты в этом сборнике подобрались разные, есть такие, где фантастика играет главную роль, и такие, где она выполняет лишь роль причудливой канвы, по которой вышит сюжет совсем не фантастический. Но истории, собранные под этой обложкой, объединяет одно – они о людях: фантастической отваге, сказочной доброте, невероятной стойкости и героизме. О том нереальном, что было реальностью наших прабабушек и прадедушек в сороковые годы. И магия тут совершенно ни при чем.
Ник Перумов
Течь тебе кровью
Закат угасал, и вместе с ним угасала, стихала канонада, уползая куда-то дальше на запад, за Днепр, за быстро темнеющие кручи правого берега. Вечер накатывал с востока, неостановимо, заливая мраком все вокруг.
Если бы еще армия могла наступать так же невозбранно…
Растянувшаяся на сотни километров вдоль могучей реки линия фронта тоже готовилась к ночи. Заступала в боевое охранение свежая смена, ночные наблюдатели вылезали из глубоких блиндажей, позевывая и потягиваясь – весь день они спали, ничуть не тревожимые даже грохотавшей канонадой.
Сейчас наступало их время.
Обычные солдаты тянулись к кухням, где могли. Где нет – к кухням отправились котловые команды. Все знали – там, за Днепром, солдаты в фельдграу точно так же собираются ужинать. Армии стояли тут уже достаточно долго, чтобы нехитрый фронтовой быт успел устояться, а дикая мешанина людей, лошадей, машин, орудий, танков и всего прочего, потребного ненасытному молоху фронта, обрела некую внутреннюю упорядоченность – хотя, разумеется, упорядоченность эта не имела почти ничего общего с уставной.
Была осень, и серые языки туч, протянувшиеся на все небо, не скупились на дожди, но последние несколько дней выдались на удивление сухими. И армия, упершаяся лбом в днепровскую стену, радовалась – радовалась искренне, искренне же забывая, что совсем рядом с каждым из облаченных в шинели людей стоит смерть, равнодушная и ждущая.
Как ни странно, к этому тоже привыкаешь.
Левый берег Днепра, низкий и топкий, исчертила паутина траншей, раскинувшихся словно кровеносные жилы. К самой воде спускались крытые ходы секретов, тщательно замаскированные всем, что попалось под руку.
Сцена была готова. Днепр ждал.
– Течь тебе кровью.
Женщина в просторном белом балахоне, ниспадавшем до самых пят, стояла по щиколотку в осенней воде. Захоти кто-нибудь написать картины «Ведьма на днепровском берегу» или, скажем, «Заклинательница воды», то, честное слово, не нашел бы лучшей модели.
Другое дело, что картина бы у него получилась исключительно реалистическая. Даже соцреалистическая.
– Течь тебе кровью, – повторила женщина. Если издали глядеть – согбенная старуха, седые нечесаные космы свисают неопрятными сосульками, щеки ввалились, нос торчит, как у покойника. Лицо продолговатое, некрасивое, как говорится, ночью приснится – спать не сможешь. Она поворотилась к днепровскому простору, вытянула руки, раскрыв ладони вечереющему небу.
И сама она, в нелепом белом одеянии, была сейчас как на ладони. Наблюдатель с той стороны реки заметил бы ее тотчас, резко выделявшуюся на стремительно темнеющем фоне.
– Течь тебе кровью, – в третий раз бросила заклинающая. И уронила руки.
От ее ног к противоположному берегу воду прочертила стремительная линия, словно от невидимой лески. Пробежала и исчезла, скрылась без следа, только тяжкий вздох пронесся над холодными днепровскими заводями.
Метрах в двадцати за спиной женщины тесным кругом стояло полдюжины военных – пятеро в простой, даже замызганной, полевой форме без погон, на плечи наброшены бесформенные, видавшие виды ватники; местами грубо заштопанные, местами – прожженные. На головах выгоревшие чуть не добела пилотки, не слишком подходящие по погоде. Ни наград, ни нашивок – ничего. Так мог одеться разве что какой-нибудь нестроевой обозник.