— Что здесь происходит? – наконец обретаю дар речи , понимая, что приехал не в самый удачный момент.

Бен устало проводит рукой по лбу и пожимает плечами.

— Клем все никак не желает принять действительность. Иногда она витает в облаках, и если большую часть времени это бывает мило, то порой сильно раздражает.

Я все еще ничего не понимаю, и, заметив это, Бен поясняет:

— Одна из наших лошадей, любимица Клем, умирает от рака, а моя сестра не хочет слушать врача, который сказал, что ее следует усыпить.

— Ясно, – я киваю, не зная, что еще сказать. Но через секунду добавляю, потому что мне кажется это правильным:

— Мне жаль.

Бен машет рукой:

— Забудь. Клем не маленькая, переживет.

Мы заходим в дом, и я здороваюсь с Мэри и Льюисом, родителями Бена и Клем. Они рады мне, а я понимаю, как скучал по этим людям. В те годы, что я жил здесь, они были моей второй семьей.

Бен предлагает мне пиво, и пока мы пьем, а Мэри заканчивает приготовления к ужину, я рассказываю о своей жизни на военной базе и жизни летчика-испытателя.

Мой рассказ занимает минут пять, потому что в последние годы вся моя жизнь ограничивается работой и ничего не значащими моментами.

Я рад, что никто не заговаривает со мной о Дженни. Спустя два года после ее смерти, я все еще не готов говорить об этом.

Скоро приезжает Тайра, и они с Мэри накрывают стол на заднем дворе. Льюис жарит стейки на самодельном мангале, и запах жареного мяса дразнит ноздри. Я не ел ничего с самого утра, целый день страдая от похмелья, но сейчас, когда хорошее самочувствие вернулось, я понимаю, как чертовски голоден.

Начинает смеркаться, когда мы садимся за стол. Клем так и не появилась. Я оглядываюсь в сторону хозяйственных построек, но ее нигде не видно.

Ловлю себя на мысли, что беспокоюсь за нее. Мысль нова, и она тревожит, отчего я хмурюсь, но тут же успокаиваю себя, решив, что мои чувства вызваны простой заботой о младшей сестре лучшего друга. Для меня Клем как младшая сестренка, которой у меня никогда не было.

— Может, стоит сходить за Клем? – тихо спрашиваю я, только чтобы Бен услышал.

Друг качает головой.

— Ее сейчас лучше не трогать. Она все равно не оставит Корицу одну.

В удивлении я вскидываю брови: эта лошадь была у Стивенсов еще тогда, когда мы с Беном учились в школе. Должно быть, она очень старая.

После отменного ужина в кругу старых друзей я расслабляюсь, смеясь вместе со всеми над шутками Льюиса. Впервые за долгое время я чувствую себя почти нормально, даже хорошо. Более часа я не вспоминаю о Дженни, и, когда эта мысль возникает в голове, чувствую свою вину перед ней.

Небо, усыпанное яркими звездами, полностью темнеет. Мэри с Тайрой уносят грязную посуду в дом, и я вызываюсь помочь, но мать Бена с мягкой улыбкой отказывается.

Бен с отцом завязывают спор на тему шансов «Тар Хилс» завоевать главный кубок в университетской лиге, а я отлучаюсь, сказав, что хочу покурить.

Ноги сами несут меня на поиски Клем.

Я нахожу ее на конюшне. Клем сидит возле лежащей Корицы, кобылы рыжего окраса в белых яблоках. Дыхание с тяжелым хрипом вырывается из ноздрей животного, глаза прикрыты. Ей больно, и скорее всего, лошадь долго не протянет.

Я молчу, обхватываюсь за ограждение, наблюдая за Клем. Кажется, что она стала вдвое меньше с утра. Ее плечи подрагивают, но не слышно ни звука.

Клем плачет.

Проходит несколько минут, и я начинаю чувствовать себя глупо.

Чем я могу помочь ей? Скорее всего, я тут лишний.

Я думаю, что мне лучше уйти, но тут Клем оборачивается и смотрит на меня покрасневшими глазами.

— Думаешь, рай для животных существует? Место, где у них полная свобода, и у них нет хозяев, от которых они полностью зависят?

Ее вопрос ставит меня в тупик. Я не слишком верующий, но все же, если есть место, подобное раю, я бы хотел думать, что дорогие мне люди, которых больше нет – там.

— Я не знаю, Клем, — пожимая плечами, честно отвечаю я. – Я вообще не очень верю в существование рая или ада. Люди сами создают свой ад или рай, находясь на земле. Наверное, у животных с этим проще.

Проходит несколько мгновений, и я вижу, что Клем осмысливает мой ответ.

— Значит, ты думаешь, что там ничего нет? – она обхватывает коленки руками и слегка прикусывает губу, сдерживая слезы. – Когда уходят те, кого ты любишь, это конец? Ничего не остается?