Все обступили пьедестал.

— Вам не кажется, что мы прошли по алее сада и уткнулись в забор? — высказала свое мнение Афра. — Выставка впечатляет, я поражена увиденным, но это что — все? Экскурсия по музею и тупик?

— Это все, что мы должны были увидеть, — сказал Гротон. — Не думаю, что стоит форсировать события.

— Но мы пришли-то сюда как раз для того, чтобы форсировать события! — сказала Афра.

— Я только хотел сказать, что не стоит начинать сейчас тарабанить в стены. Так мы можем оказаться в глубоком вакууме. А продолжать изучение интеллектуального наследия этой цивилизации для нас безопасно.

Иво разглядывал устройство на пьедестале. Оно было восемнадцати дюймов в длину, отдаленно напоминало SFDS, по крайней мере тем, что его назначение не было понятно с первого взгляда. Предмет имел очертания цилиндра, но поверхность была покрыта переплетениями трубок, проводов, пластин, выступов непонятного назначения. Некоторую часть поверхности занимала электроника, но это явно не было машиной; чувствовался художественный вкус создателя, но скульптурой это тоже нельзя было назвать.

И все же что-то знакомое было сокрыто в предмете, какое-то свойство, и подсознание пыталось подсказать Иво предназначение этой вещи.

Он поднял его — устройство весило совсем немного, учитывая его сложную конструкцию. Около двух фунтов, причем масса распределена по объему весьма нетривиально. Иво еще сильнее ощутил что-то родное в этом предмете. Он должен знать, что это такое. Что-то произошло. Казалось, прогремел огромный гонг, но его колебания плохо воспринимались человеческим ухом. Вспышка совсем рядом — но глаза не в состоянии схватить образ. Жар и гнет огромной силы — но тело не в состоянии понять, что с ним происходит, ошеломляющий аромат, но ноздри не чувствуют его.

Все уставились на Иво, понимая только, что произошло нечто значительное. Иво все еще держал в руках инструмент.

— Сыграйте на нем, Иво — предложила Беатрикс.

Никто не проронил больше ни слова, все вспомнили, что ни в одном зале музыкальных инструментов не было.

Иво присмотрелся внимательнее. Здесь были трубы, как в сложных духовых инструментах, струны, как в смычковых, диафрагмы ударных, язычки гармоники. Не было отверстия, в которое можно было бы дунуть, не было мест, по которым ударить, но можно было управлять пальцами, а глаза подсказывали верный путь.

Объект легко вибрировал, будто, подняв его, Иво включил в нем источник энергии. Инструмент ожил и ждал теперь прикосновения музыканта.

Он нажал первую попавшуюся кнопку — прогремел раскат грома.

Беатрикс, Афра, Гротон — все стали оглядываться, пытаясь определить источник звука, пытаясь найти убежище, если стены рухнут и тут всех осенило. Многоголосый звук!

— Когда вы подняли его, — начал было Гротон.

— Вы прикоснулись к сенсору, — закончила Афра.

Все были потрясены.

— То была кнопка БОМ, а это — кнопка ГРОМ, — сказала Беатрикс.

Иво провел пальцем по панели. Со всех сторон оглушительно, но мелодично завыли сирены. Он продолжил освоение инструмента. В возникшей какофонии были все звуки, которые можно было только представить, и каждый звук был насыщен визуальными, тактильными, обонятельными ощущениями. Если бы он только научился управлять этим генератором эмоций…

Ему это удалось. Пальцы приноровились к инструменту, руки уверенно находили нужные аккорды и созвучия. У него явно был талант, как будто он имел специальный музыкальный орган. В выборе музыкальных инструментов он ограничил себя флейтой, как и Сидней Ланье, но на самом деле обладал всеми музыкальными дарованиями Шена. Если бы ему пришло в голову проявить свои способности, в мире не нашлось бы человека, равного ему.

Иво не мог пространно рассуждать о технике исполнения, или философствовать о музыкальных течениях — это было не для него. Он даже не знал нот, так как никогда не учился музыкальной грамоте, воспринимая все на слух. Но когда у него в руках оказывался инструмент и было желание играть, он мог создать изящную звуковую гармонию, и ему не было дела до сложности терминов, описывавших его действия.

Теперь его большой сырой талант созрел, и рождалось настоящее мастерство. Он решил в качестве первой попытки выбрать партию флейты, внимательно прислушивался к словам песни, по мере рождения музыки. Он оставался самим собой, а не был Сиднеем Ланье — всему свое время. Нужно начать с чего-нибудь попроще. Первая попытка…

Комнату заполнила знакомая, простая, кристально-чистая мелодия, лившаяся отовсюду, она светилась душой, которую может вдохнуть в музыку только настоящий музыкант. Галактический инструмент одаривал слушателей пьянящим нектаром… и прикосновением волшебных губ.