Воцарилась тишина, и Грейси затаила дыхание. Некоторое время она была уверена, что Рокко собирался что-то сказать, но потом он отпустил ее запястье, притянул ее к себе и начал покрывать губы поцелуями. Грейси чувствовала, что падает в пучину экстаза. Она испугалась, что Рокко поймет, в какой степени способен влиять на нее.

Грейси отодвинулась от Рокко и посмотрела на него. Он улыбался, его рука чертила круги на ее спине. Очевидно, задавать вопросы сейчас бессмысленно.

Грейси собралась с силами и села на кровати:

– Я собираюсь принять душ.

Она встала и пошла в ванную, изо всех сил стараясь принять беззаботный вид и осознавая, что Рокко сверлит взглядом ее спину.

Как только Грейси исчезла в ванной комнате, улыбка сползла с лица Рокко. Он лег на кровать, все его тело напряглось, руки сжались в кулаки. С губ слетали проклятия. У Грейси была уникальная способность обнаруживать его самые болезненные места и раскрывать самые интимные тайны и по дробно с ти. Когда она дотронулась до его шрама от татуировки, он с трудом удержался, чтобы не ударить ее по руке. Казалось, она видит его насквозь, особенно то, что в нем фальшиво. Те места, где кирпичная кладка его жизни была непрочной и могла в любой момент обрушиться, выдав его.

Рокко не ожидал, что неподдающееся контролю животное желание, которое Грейси вызвала в нем в их первую близость, будет возникать вновь. Он воображал, что острота чувств быстро пройдет. Но стоило Грейси оказаться рядом, и единственным его желанием становилось слиться с ней. В этот момент самолет мог бы врезаться в пик Эвереста – ему было бы все равно. И очевидно, что с Грейси происходит то же самое. Рокко выругался вслух. Он никогда не позволял ни одной женщине занять место в своем сердце. Его мать давным-давно преподала ему первый урок в этом. Своих приятелей и даже своих сутенеров она всегда ставила на первое место.

Когда Рокко был подростком, он обнаружил, что девушки, ради которых он был готов выставить себя на посмешище, с легкостью уходили к другим, богатым и высокомерным парням. По сей день он радовался тому, что не стал вести себя подобно другим только для того, чтобы заполучить девушку, которая вскоре бы бросила его ради следующего парня с еще большим самомнением. Это был его второй урок.

Третий урок был ему преподан, когда его сестры – две прекрасные голубоглазые блондинки – выразили к нему чувств не более, чем к валяющемуся на дороге бродяге, увидев, как их отец прилюдно унизил Рокко, плюнув ему в лицо.

Покинув Италию и пробив себе путь на вершину олимпа общества, Рокко получал огромное удовольствие от соблазнения женщин этого мира. Женщин, которые считались лучшими. С ними он мог не опасаться за сохранность потайных уголков своей души. Чем холоднее и отчужденнее он был, тем большую приобретал славу среди своих поклонниц. Было бы смешно увидеть их лица, если бы они вдруг узнали о его темном прошлом.

Но Грейси, с ее серьезными глазами, с искренней заботой о негодяе-брате, с ее неподдельной наивностью, смогла вмиг разрушить все бетонные стены, которыми он оградил себя от посторонних посягательств. Она поразительным образом оживила ту его часть, которая, казалось, давно похоронена. Еще совсем недавно Рокко посчитал бы величайшим глупцом любого, кого тронет след от слезы на женской щеке или милая история о детской мечте, и все же впервые в его жизни он обнаружил, что эта новая часть делает его именно таким. Пусть даже всего на мгновение.

– А для кого эта одежда? – спросила Грейси, выходя из ванной комнаты в одном полотенце. Солнце теперь было высоко над ними, а из иллюминаторов была видна бескрайняя равнина, простирающаяся необыкновенно далеко.

Рокко, должно быть, принял душ в другой ванной комнате, так как он только что закончил застегивать рубашку. Его волосы были влажными, он выглядел энергичным и мужественным. Он недоуменно взглянул на Грейси:

– Для тебя, разумеется.

– Но у меня есть одежда!

– У тебя нет одежды, подходящей для климата, в котором мы окажемся. Ты не имеешь ни малейшего понятия, как там жарко. К тому же я собираюсь посетить приемы в Бангкоке и Нью-Йорке, поэтому тебе нужны соответствующие вечерние платья.

Грейси прикусила губу и посмотрела на сумки с осторожностью:

– Я чувствую себя странно. Не хочу, чтобы ты выбирал, во что мне одеваться.

Рокко выглядел нетерпеливым:

– В этом нет ничего особенного!

Грейси почувствовала сильное раздражение. Она уперла руки в бока:

– Вот как! Видимо, ты боишься, что я скомпрометирую тебя на публике? Возможно, тебе не следовало быть таким опрометчивым, выпроваживая свою невесту вон той ночью. Тебе не пришлось бы подбирать ей наряды. – Грейси знала, что несправедлива, но не могла остановиться. – Нужно ли напоминать тебе, что обмундирование, которое ты заставил меня надеть в тот вечер, было на размер меньше? Но если ты не возражаешь против того, чтобы я выставляла напоказ свои…

– Достаточно!

Рокко подошел к Грейси, и та умолкла. Он выглядел разъяренным. Грейси видела, как напряжены его мышцы.