Еще я слышал, что там всего пара сотен казаков. Так, в Славянске их точно было мало. Моих знакомых казаков в Донбассе воюет, как минимум, человек тридцать. Кое-кто с апреля находится, как один московский атаман. Возможно, и больше, не все на связь вышли.

Что до местных казаков – в станице Луганской, почти на границе с Россией, вся власть была у местного атамана Алексея Мозгового. Местные казаки частично входят и в козицынскую группировку, там пополам российских и донецких казаков».

Нельзя не сказать и об отношении представителей местного ополчения к казачьим формированиям, выраженное одним из них: «Казакам не доверяли. Это они перед телекамерами смелые, а в бою бегут первые. И ленивые они очень. Нам командир всегда твердил: «Больше пота – меньше крови». Вот мы землю и рыли. У нас всегда были и основные окопы, блиндажи, и запасные. А казаки никогда ничего такого не делали. Говорили: «Мы не мужики, чтобы землю рыть. Наше дело – кавалерийская атака». А сами сидят, шашлыки жарят». В этой связи стоит вспомнить и Стрелкова, который в начале августа в своем блоге писал следующее: «С краснолиманского направления еще позавчера сбежали практически в полном составе все «славные казаки» (как местные, так и российские). Ночью приказал командиру краснолиманской роты Ерёме вернуться на позиции. «Казачий генерал» (который из Лимана добежал аж до Антрацита к другому герою – «казачьему генералу» Козицину) моего приказания не выполнил. Вместо себя прислал аж десять человек, которые отказались копать окопы и заявили, что вообще прибыли только для «сопровождения беженцев в Антрацит».

Правда, в конце ноября 2014 года власти ЛНР начали наводить порядок в казачьих анклавах. Так, по сообщению информационного агентства REGNUM 3 декабря 2014 года глава непризнанной Луганской республики Игорь Плотницкий провел встречу с казаками Козицина, поводом для которой стали события в городе Антрацит. По его словам, местная казачья банда нелегально поставляла уголь на территорию Украины. В ходе встречи Плотницкий выдвинул казакам ультиматум – либо вступить в ряды Народной милиции ЛНР, либо снять форму и сдать оружие.

«Мы сошлись в общем мнении, что власть должна быть едина. Не будет ни казачьих республик, ни независимых хуторов. На всей территории ЛНР должна быть одна народная власть», – заявил Плотницкий.

Еще аспект внутренней напряженности в донбасских республиках – это кавказский фактор. По сообщениям СМИ, в отрядах ополченцев на Донбассе воюет достаточно большое количество осетин, дагестанцев и чеченцев. Осетины всегда были очень патриотично настроены по отношению к России, а для чеченцев и дагестанцев военное ремесло – один из главных источников дохода на протяжении столетий.

Вот что рассказывает ополченец из Дагестана с позывным Лакец: «Многие не понимают, хотя все просто: приехал помочь братскому славянскому народу. Да, мы братья. У нас в Кизляре много русских живет, в нормальных отношениях всегда. Сосед русский, когда узнал, куда еду, пошел в церковь и свечку за меня поставил… Я в начале сентября приехал. Меня в бронегруппу сначала определили, и уже через несколько дней между Ясиноватой и Васильевкой мы попали в засаду, потрепали сильно. Вырвался оттуда, грязный, голодный, встретил разведчиков и попросился к ним: хочу отомстить. Сам – студент, учусь на хирурга-стоматолога в Саратовском медуниверситете имени Разумовского. Оформил академический отпуск и приехал».

Интересно, что чеченцы есть и по другую сторону фронта – в СМИ упоминается так называемый «Международный миротворческий батальон». По некоторым данным, его создал бывший чеченский полевой командир Иса Мунаев. Он из числа иммигрантов, проживающих в Дании. На начало июня, по информации зарубежной печати, этот батальон насчитывал примерно триста человек, причем в нем были отмечены также выходцы из чеченской диаспоры в Австрии (по разным оценкам, количество кавказских эмигрантов, получивших убежище или вид на жительство в этой европейской стране, колеблется от 30 до 50 тысяч человек). В интервью одного из лидеров австрийской диаспоры Магомеда Шамаева, которое он дал журналистам австрийской газеты Die Presse, говорится, что «на Украину в первую очередь едут не религиозные фанатики, а взрослые люди, которым некогда уже приходилось воевать с русскими и пророссийским режимом президента Кадырова». В одной из групп, с которой он встречался, были, по его словам, «люди с солидным боевым опытом». Подтверждения действиям такого отряда время от времени появляются в Сети – это достаточно многочисленные фотографии и видео.

Еще в 2011 году глава Комитета Верховной рады по вопросам безопасности и обороны А. Гриценко произнес пророческие слова: «Сегодня в ВСУ нет ни одного боеспособного батальона, ни одной боеспособной эскадрильи, в армии ныне 22 тысячи вакантных должностей, на которые никто не желает идти. Офицеров нижнего и среднего звена не хватает. Командир части получает чуть больше кассира в супермаркете». За все годы независимости Украины не был определен не только вектор развития ее вооруженных сил, но даже потенциальный противник – считалось, что страна никогда и ни с кем воевать не будет. Поэтому, когда в 2005 году на базе бывших военных округов создавались оперативные командования, то были созданы «Запад», «Юг» и территориальное управление «Север», но уж никак не «Восток». Украинско-российская граница оставалась совершенно «по-европейски» открытой – то есть не оборудованной в инженерном и не укрепленной в военном отношении.

При этом армия как часть общества испытывала те же проблемы, что и Украина все 23 года своей независимой истории, – коррупция на всех уровнях, социальное расслоение и прочие «прелести» постсоветского прошлого.

Единственное, чего в почти не существующей украинской армии было в избытке, – это генералы. 450 человек! Одних только генералов армии (высшее воинское звание в ВСУ) числилось четырнадцать. При этом их профессиональная подготовка и моральный облик оставляли желать много лучшего.