Записка констатирует, что «экономическое положение массы, несмотря на огромное увеличение заработной платы, более чем ужасно. В то время как заработная плата у массы поднялась всего на 50 % и лишь у некоторых категорий на 100–200 %, цена на все продукты возросла на 100–500 %» [178] .

22 июня 1916 года было принято постановление, которое сводилось к сокращению посреднических функций военно-промышленных комитетов, обязательной публикации информации о деятельности ВПК и отмене существовавшего запрета военной цензуре не допускать в печати критики в адрес ВПК. Был установлен строгий контроль за бюджетами Всероссийского земского союза, Всероссийского союза городов и других организаций по призрению больных и раненых воинов. В это же время Военное министерство (под воздействием Маниковского) увеличило на заводах контроль военной приемки. Власть почувствовала не только политическую, но и экономическую угрозу, исходившую от крупного капитала. Оппозиция назвала действия правительства «государственным социализмом». Так, Министерство путей сообщения планировало помимо казенной добычи угля и нефти расширение собственного транспортного машиностроения и создания собственных металлургических заводов. Некоторые заводы были национализированы. Таким образом, стала осуществляться относящаяся к началу 1914 года идея правительства ввести пятилетние циклы планирования строительства железных дорог, портов, крупных гидроэлектростанций (Днепровской и Волховской, которые были построены уже в первые советские пятилетки).

Начав борьбу с частными монополиями, руководители обороны и военной промышленности подчеркивали неэффективность и коррумпированность существующего порядка управления. Соответственно, промышленники и банкиры выступали против усиления государственного контроля. Такой же конфликт интересов наблюдался и в других важнейших отраслях экономики, — прежде всего в угледобыче и хлеботорговле.

В марте был уволен военный министр А. А. Поливанов, установивший чересчур дружественные отношения с ВПК и Прогрессивным блоком и порой действовавший самостоятельно вопреки указаниям премьер-министра Штюрмера.

Как свидетельствовал Н. В. Савич, непосредственным поводом для увольнения министра послужило недовольство Николая II — Поливанов рассказал об ошибочном решении царя выдать десятимиллионный кредит некоему изобретателю Богомолову, который предложил фантастический способ сжигать все вооружение противника. Разумеется, Прогрессивный блок увидел в решении царя очередную ошибку.

Весы раскачивались.

Надо было либо отдать формирование правительства в руки Прогрессивного блока, либо вводить военную диктатуру.

15 июня 1916 года начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал-адъютант М. В. Алексеев представил Николаю II доклад, который содержал предложение военной диктатуры и перекликался с докладом начальника ГАУ генерала А. А. Маниковского.

«Во избежание надвигающегося кризиса, могущего повлечь за собою непоправимые бедствия для нашей армии и государства, полагалось бы без малейшего промедления принять следующие исключительные меры, обеспечивающие свободу наших боевых операций, имеющих решающее значение.

1. Как на театре военных действий вся власть сосредоточивается у верховного главнокомандующего, так и во всех внутренних областях империи, составляющих в целом глубокий тыл, работающий на действующую армию, власть должна быть объединена в руках одного полномочного лица, которое возможно было бы именовать верховным министром государственной обороны.

Лицу этому, облеченному высоким доверием Вашего Императорского Величества и полнотой чрезвычайной власти, необходимо предоставить: объединять, руководить и направлять единой волей деятельность всех министерств, государственных и общественных учреждений, находящихся вне пределов театра военных действий, с тем чтобы деятельность эта была направлена в полной мере исключительно к служению армии Вашего Величества для полной победы и изгнания неприятеля из пределов России…

Генерал-адъютант Алексеев. 15 июня 1916 г. Царская Ставка» [179] .

Этот доклад означал, что наступают последние времена. Генералы позволили себе вмешаться в управление государством.

Влияние начальника штаба было огромным. Обязанный по должности заниматься делами армии, он, кроме того, вникал в дела министерств, принимал у себя в Ставке министров по вопросам, касающимся армии, и был информирован о всех проблемах в столице. Как заметил протопресвитер Шавельский, знавший обстановку в Ставке изнутри, «генерал Алексеев должен был быть то дипломатом, то финансистом, то специалистом по морскому делу, по вопросам торговли и промышленности, государственного коннозаводства, земледелия, даже по церковным делам и пр. Только Алексеева могло хватить на всё это».

Но доклад генерала Алексеева об установлении военной диктатуры ни к чему не привел.

В конце мая 1916 года, опираясь на данные Департамента полиции и военной контрразведки о подозрительных в пользу Германии банковских операциях Дмитрия Рубинштейна и некоторых других финансистов (среди них сахарозаводчики Абрам Добрый, Израиль Бабушкин, Иовель Гопнер), М. В. Алексеев получил разрешение Николая II на создание специальной оперативно-следственной комиссии в рамках Северного фронта под началом контрразведчика Генерального штаба генерал-майора Н. С. Батюшина.

В комиссию вошел и военный следователь по особо важным делам при штабе Верховного главнокомандующего В. Г. Орлов. Ранее в составе специально созданной комиссии он вел следствие по делу бывшего военного министра В. А. Сухомлинова, а до этого — жандармского полковника С. Н. Мясоедова.

На Рубинштейне висели подозрения в махинациях по заказам интендантства, «спекулятивных операциях с немецким капиталом», спекуляции хлебом в Поволжье.

Его арестовали по обвинению в государственной измене в начале июля в Петрограде и перевезли в псковскую тюрьму.