Ссылаясь на закон о контроле над деятельностью общественных организаций, Хабалов потребовал впредь уведомлять о времени и месте заседаний Рабочей группы, для того чтобы на них мог присутствовать представитель власти.

Гучков не ответил.

Агенты Охранного отделения обнаружили отпечатанное воззвание Рабочей группы к рабочим Петрограда с призывом к выступлению 14 февраля против государственного строя.

Планировалось организовать уличные беспорядки в виде протеста против нехватки продовольствия в магазинах.

7 января 1917 года была арестована Рабочая группа Московского ВПК. Это вызвало множество протестов в разных городах, со стороны руководителей ЦВПК немедленно последовали протесты и требования освободить арестованных, и спустя два дня арестованных освободили.

13 января Гучков направил Хабалову ответ, в котором говорилось, что ЦВПК не считает возможным извещать о времени, месте и программе заседаний Рабочей группы.

После этого полицейские приставы стали посещать здание ЦВПК и, убеждаясь, что Рабочая группа не заседает, удалялись.

Эта игра в кошки-мышки продолжалась до 19 января, когда Хабалов отправил Гучкову новое письмо, доказывая необходимость выполнения закона и предупреждая, что не допустит более собраний Рабочей группы. Гучков не ответил.

Тогда приставы пришли снова, застали собравшуюся Рабочую группу и с ней — заместителя председателя ЦВПК, киевского миллионера-сахарозаводчика М. И. Терещенко. Тот отговорился, что Рабочая группа никаких указаний от ЦВПК не получала, и на том заседание закончилось.

Газеты сразу откликнулись статьями о новых безобразиях властей, а 21 января Рабочая группа продолжила свои заседания.

Ситуация становилась просто невыносимой.

Группа обладала значительным политическим потенциалом, объединяла представителей рабочих, избранных от 101 предприятия. Ею руководил Кузьма Антонович Гвоздев, председатель правления кооператива рабочих Выборгского района Петрограда, насчитывавшего 11 тысяч членов.

Центральный ВПК планировал учредить Всероссийский союз рабочих и создать ряд всероссийских союзов — крестьянский, кооперативный, торгово-промышленный. Что из этого могло получиться, правительство понимало. Смычка финансистов и промышленников с рабочими при поддержке Государственной думы могла стать смертным приговором существующему порядку управления. К. А. Гвоздев даже ездил в Ставку для доклада «высокопоставленному лицу» (по всей вероятности, генералу М. В. Алексееву). Все показывало, что дело зашло слишком далеко.

24 января Рабочая группа распространила на заводах листовку: «Рабочему классу и демократии нельзя больше ждать. Каждый пропущенный день опасен. Решительное устранение самодержавного режима и полная демократизация страны являются теперь задачей, требующей неотложного разрешения, вопросом существования рабочего класса и демократии… К моменту открытия Думы мы должны быть готовы на общее организованное выступление… Пусть весь рабочий Петроград к открытию Думы, завод за заводом, район за районом, дружно двинется к Таврическому дворцу, чтобы там заявить основные требования рабочего класса и демократии…

Вся страна и армия должны услышать голос рабочего класса. Только учреждение Временного Правительства, опирающегося на организующийся в борьбе народ, сможет вывести страну из тупика и гибельной разрухи, укрепить в ней политическую свободу и привести к миру на приемлемых, как для российского пролетариата, так и для пролетариата других стран, условиях».

Генерал Спиридович, процитировав этот текст, указывал на то, что «…рабочая масса медленно, но верно раскачивалась. Стачки не прекращались. Инциденты с полицией учащались. Женщины и дети, застрельщики революций, становились на окраинах всё смелее и развязнее».

Заметим, что в это время английская делегация еще находилась в России, она убыла только 8 февраля.

Наступил переломный момент. Если бы сейчас власти произвели необходимые аресты и продемонстрировали готовность силового решения, революция была бы остановлена.

Шульгин считал, что положение мог спасти только «человек калибра Петра I или Николая I».

Начальник Петроградского охранного отделения генерал Глобачев передал Протопопову записку о планах Гучкова, Коновалова и Рабочей группы, предлагая всех арестовать. Министр санкционировал только арест Рабочей группы, что было половинчатым решением, оставляющим подлинным руководителям свободу действий.

Тем не менее в ночь на 27 января были арестованы одиннадцать членов Рабочей группы и четыре члена пропагандистской группы и заключены в Петропавловскую крепость. Обыски дали подтверждение противоправной деятельности арестованных. Всем им были предъявлены официальные обвинения в государственных преступлениях.

Встревоженные Гучков и Коновалов добились встречи с премьер-министром князем Н. Д. Голицыным, на которой Гучков сказал: «Да, мы занимаемся политикой, но правительство сделало из нас политическую организацию. Мы считали, что вопрос обороны может быть решен лишь в том случае, если политики изменят условия нашей работы. Но я отрицаю то обвинение, которое предъявлено нашей рабочей группе: их обвиняют в том, что они замышляли вооруженное восстание и переворот. Я считаю, что уголовно наказуемого за ними ничего нет» [250] .