Мой любимый, начала я, заявил, что не может больше носить меня на руках, так как я ни на что не гожусь. Неужели правда, восторженно спросил садовник. Разумеется, все правда, ответила я, у меня три изъяна. Мне не хватает блеска славы, блеска духа и блеска тела.

Этот список, с воодушевлением воскликнул садовник, составлен по всем законам логики, однако он далеко не полон. И чтобы заполнить пустоту моих речей решительным действием, потянул меня в ближайшие кусты, где попытался утешить меня по всем правилам садовничьего искусства.

Мало что можно возразить против писательского труда. Это уютное и безопасное занятие. Даже при дурной погоде нет-нет да и получится удачная фраза. Конечно, пишущий склонен к самодовольству, потому-то мой любимый не хочет больше носить меня на руках и вынуждает лежать под кустом, без садовых ножниц.

Мое признание утомило садовника. Усталый, он заснул рядом со мной. Хихикая, приблизилась группа отдыхающих, которые произвели на меня такое радостное впечатление, что я не смогла пренебречь их обществом. Расправив платье, я взяла под руку одного из них, который, как выяснилось на повороте аллеи, был сыном владельца фабрики прохладительных напитков и вел праздную жизнь. Мы сразу же разговорились, обсудили наше увлечение прохладительными напитками всех сортов и видов и добрались до маленького павильона, где опустились на деревянную лавочку, чтобы уж не утаить друг от друга ничего личного. Вы отстанете от группы, сказала я. Он только моргнул и пригласил меня на ужин в ресторан при курортном парке. Солнце еще не зашло, так что рановато было прощаться насовсем.

В маленький курортный ресторан мы вошли рука об руку и с аппетитом. Сын владельца фабрики прохладительных напитков, по всей видимости, был здесь желанным гостем, потому что не менее трех официантов подали нам меню, поднося его так близко к глазам, что при всем желании сделать выбор было невозможно. После долгих колебаний я выбрала третьего. Мы уединились в бильярдной, где я рассказала ему свою историю, в то время как из зала до нас доносилось громкое чавканье сына фабриканта.

Официант оказался участливым слушателем. Он осторожно задавал вопросы, не забывая при этом о своих профессиональных обязанностях. Могу сказать, в тот вечер я хорошо поужинала, что позже привело к ссоре с сыном фабриканта. Постоянные клиенты в итоге приносят одни неприятности, излишние ожидания несут разочарование, сказал хозяин, но хочешь не хочешь, а вынужден прислуживать не покладая рук. Ах, если бы вы знали, как я вас понимаю, громко выкрикнула я, но тут официанты взвалили меня на плечи. Они пронесли меня мимо сына фабриканта, мимо озера с ничего не подозревающими лебедями, в ночь.

Около музыкального павильона, где малочисленный духовой оркестр пытался развлечь оставшихся гостей, я спрыгнула. Села на складной стул желтого цвета в первом ряду, чтобы остаток вечера без устали посылать дирижеру воздушные поцелуи. Меня поразили три его достоинства: величие и широта его жестов и узость фрака, слишком тесного для великолепия его тела.

Теперь я хочу провести свою жизнь с дирижером нашего курортного оркестра, который в десять вечера выпускает из рук дирижерскую палочку, чтобы заполнить решительным действием пустоту моей речи.

Что за семейка, заорал домоуправляющий, обнаружив, что я стою в очереди, и по привычке дал мне несколько затрещин, делая при этом вид, будто просто хочет зажечь сигарету, а моя голова именно там и находится, где он чиркает спичкой. Я втянул голову в плечи, мы совершенно нормальная семья, а стою я здесь, потому что маленький и легкий, утром меня запросто можно засунуть в огромные штаны, к внутренней стороне которых мама большой булавкой прикалывает кошелек. Меня заворачивают в пуловер и набрасывают на плечи плед, который должен согревать меня в течение дня. Сестры ставят меня в резиновые сапоги пропавшего брата и, прежде чем вытолкнуть за дверь, бегло целуют в обе щеки, одна в левую, другая в правую, ведь наша семья живет по строгим правилам.

На улице я разглядываю скользящую мимо речную баржу и машу ей рукой. Мой отец, в передышке между пивом и шнапсом, сидит на подоконнике и, застав меня за этим занятием, колотит до синяков, хотя только что задал трепку моей матери, что и понятно, ведь это она погубила нашу семью, покупая всякую дребедень у уличных торговцев. В нашей квартире штабеля из коробок и ящиков, заполненных резинками, пуговицами, шнурками, бельевыми прищепками всех сортов, видов и размеров, бог знает, что с ними теперь делать. Пока отец исполняет обязанности хозяина дома, сестры обслуживают в дальней комнате гостей, добродушных, пожилых господ, занимающихся этим, как правило, без особого шума.

Мы бы точно пропали, если бы в соседнем доме не жила моя тетя, счастливая обладательница балкона, который она сдает в аренду сумасшедшим любителям свежего воздуха, по выходным с почасовой оплатой. Они любят утром, нарядившись в шелковый красный халат, выйти на балкон и там потянуться, сверкнув зубами, улыбнуться и выкрикнуть: ДОБРОЕ УТРО, ДЕНЬ ЧУДЕСНЫЙ, ЧТО ПРИНЕСЕШЬ ТЫ МНЕ СЕГОДНЯ? Время от времени кто-нибудь срывается вниз, и в одно мгновение под балконом собирается огромная толпа; тетя в таких случаях вприпрыжку сбегает вниз по лестнице, а ведь она уже немолода, и в маленькую жестяную банку собирает деньги на упавших. С помощью резинки, принесенной моей матерью, она зашнуровывает пакеты с разбившимися, чтобы их можно было забрать без промедления. Когда приходят родственники, мы выступаем вперед и горланим песню, чтоб всех тронуло до слез. Отец разливает шнапс и собирает причитающиеся чаевые.

Что за семейка, заорал управляющий и в четвертый раз ударил меня по голове, пока я не сумел улизнуть сквозь расставленные ноги стоящего впереди, который только что расстегнул штаны, чтобы справить малую нужду. Ты думаешь, я не в курсе, рычал управляющий и так размахивал руками, что чуть было не опрокинулся назад. Стоявший сзади поймал его, управляющий повернулся и принялся делиться с ним всеми подробностями. Когда торчишь на холоде, без движения, всегда радуешься новостям.

Я попытался протиснуться вперед, хоть отец и твердит каждое утро, что брат якобы вернется и сменит меня в очереди, я-то знаю, что на это рассчитывать нечего. Я и сам с усами, пролезу вперед. Так как я опоздал, картина складывалась не ах, снизу сапоги, сверху кепки, куда ни посмотришь. Впереди меня трое мужчин сидели за столиком, какие обычно берут с собой, если идут за покупками и надо выстоять длинную очередь. Вокруг столика они расставили маленькие складные табуретки и с азартом предались карточной игре. При этом они ели большие бутерброды с толстыми кусками колбасы, такую расточительность нечасто встретишь в наших краях. Между ломтями хлеба куски жирной колбасы, у меня даже слюнки потекли. Я попытался угодить ближайшему игроку, нашептывая ему правильные ходы. Он и впрямь сразу же стал беспрестанно выигрывать, дружески хлопнул меня по голове, ущипнул за щеку, подергал за уши, назвал Клопиком и своим талисманом, но даже не подумал поделиться частью выигрыша, так что я сидел как собака в ожидании подачки.