— Зачем?

— Да, зачем? — эхом отозвалась Айрис. — Зачем он так рвется найти корабль?

Со стуком опустив кружку на стол, он стал подниматься на ноги, и я подумал, что он не собирается отвечать.

Энди кивнул головой:

— Мне тоже это интересно с тех пор, как мы с Гоу-Гоу появились на корабле. Что за магнит такой вас всех туда тянет?

— Любопытство, — сказал Айан, встав из-за стола. — Идемте.

Он хлопнул меня по плечу.

— Пора собираться.

Нильсу он дал задание тушить тюленье мясо, чтобы к тому времени, когда мы будем готовы отправиться в путь, оно, горячее, уже было готово.

— И немного картошки. Она отлично поддержит силы в дороге.

— Nei, лучше фасоль. Я положу побольше фасоли.

— Лучше не надо, а то нас понесет вперед, как реактивные снаряды. Картошка. О’кей?

Он глянул на меня:

— Все, что вы погрузите на свои санки, вам придется тянуть. Не забывайте это, а что будет не на санях, то будет у вас за спиной. Так что сильно не нагружайте.

Я спросил его, на сколько дней пути он рассчитывает, и он помотал головой:

— Откуда, черт побери, мне знать? Будет зависеть от льда. Если наткнемся на старый слоистый пак или на дикую кучу айсбергов…

Он делано, почти театрально пожал плечами.

— В общем, молитесь.

Несмотря на его шутливый тон, это все же было серьезным предостережением, и я видел, как помрачнела Айрис, глядя на него.

Нильс все же накормил нас лимской фасолью. Ее крупные бобы он замачивал на ночь, а картошка, он сказал, уже начала прорастать. На десерт — пирог с патокой [144] . После еды мы сразу же вышли. Помню, Айрис стояла совершенно неподвижно, с плотно сжатыми пухлыми губами и одиноким выражением лица, на глаза упали завитки ее черных волос. Она неотрывно глядела на Айана и молчала. Я могу только догадываться, о чем она думала. На борту их оставалось всего четверо, а она, я думаю, уже сильно привыкла рассчитывать на его помощь.

Он махнул рукой, и его жест был единственным прощанием перед тем, как мы отправились в путь. Он ничего не сказал напоследок, ничего не прибавил к тем инструкциям, которые написал ей раньше, и даже не обернулся хоть на секунду, а, опустив глаза на следы, по которым нам предстояло идти, потащил свои сани вперед.

А я оглянулся. Айрис продолжала там стоять. Такая же неподвижная, она глядела нам вслед, а позади нее, окруженный черной водой, на фоне искрящихся в солнечных лучах льдов контрастно возвышался «Айсвик». Гэлвины смотрели на нас из дверей рубки, Гоу-Гоу в своей ярко-красной куртке и штанах будто сошла с рекламного плаката какого-нибудь прохладительного напитка. Нильса нигде не было видно, и я не мог отделаться от мысли, что команда из двух мужчин и двух женщин слишком малочисленна, какими бы ни выдались погодные условия, чтобы оставаться в этом удаленном от цивилизации, затерянном среди льдов уголке земли с довольно большим судном на попечении.

Выйдя сразу после полудня, мы через шесть часов все еще тащили наши санки в условиях, приближающихся к «белой мгле» [145] . В итоге мы узнали об открытой воде перед собой лишь по легкому движению и изгибу льда. Следы, по которым мы шли, подходили к самому ее краю. Никакого иного выбора, за исключением того, чтобы надуть резиновую лодку и, погрузив на нее санки, перевозить на тот берег, у нас не оставалось. Нужно было совершить две утомительные ходки, и наша задача осложнялась еще и тем, что легкий ветер, подгонявший нас почти всю дорогу в спины, теперь усилился и гнал по поверхности воды небольшие волны с пенными гребнями.

Первым поплыл Айан, и когда он вернулся, то сообщил, что ветер заметает следы снегом и он их уже с трудом различает. К тому времени, когда мы оба перебрались на противоположный берег вместе со вторыми санками и остатками поклажи, следов уже практически не было видно. Снег сверху льда был похож на сахарную глазурь и перемещался со странным однообразным шорохом.

Мы снова принялись устало тащить за собой санки. Было уже около девяти, солнце мутным пятном тусклого света опустилось к ледяному барьеру. Теперь мы шли медленнее, волоча ноги, и санки казались тяжелее, упряжь резала плечи. Ветер постепенно изменился на юго-западный, скорость его возросла. Снежная пыль, шурша, обтекала наши ботинки, окончательно заметая следы. В конце концов они исчезли окончательно, и дальше мы, опустив плотно обвязанные отворотами шапок-ушанок головы, тащились по компасу, а щеки безжалостно жалили крохотные ледяные кристаллы.

Начавшийся град принудил нас сделать остановку. Кроме того, мы входили в область старого, слоистого льда, продвигаться по которому было намного труднее. И тем не менее Айан крайне неохотно остановился, что показалось мне довольно странным: если вспомнить его первую реакцию на исчезновение снегохода, то каким спокойным он тогда был, как будто заставил нас загрузить прицепные сани только для того, чтобы спровоцировать Ангела их угнать.

— Из-за мальчишки, — сказал он, когда я его об этом спросил.

В ту минуту мы снимали наши полярные спальные мешки с санок, и вдруг они мне вспомнились вместе на той койке.

— Ничего удивительного, — сказал я, — учитывая специфику их отношений.

— Какую специфику?

Выпалив вопрос, он стоял со своим толстым непромокаемым спальником в руке, пристально глядя на меня. И когда я ему объяснил, он воскликнул:

— Боже мой, мужик! Надо было мне рассказать.

— Черт возьми! — возразил я. — Вы не могли не видеть, что Карлос его боготворит. По его поведению, всем его поступкам, начиная с того, как он преследовал Айрис в Гринвиче и потом на Собачьем острове.