Шрифт:
– Ануб, поистине, ты – великий волшебник! Прости, что я в тебе сомневалась. Проси у меня чего хочешь!
– Счастье быть полезным тебе, Лучезарная, – Рюгге поклонился царевне. – Но, молю тебя, поспешим на корабль. Ночь коротка, а нам ещё плыть да плыть.
– В самом деле, царевна, пора сниматься с якоря, – сказал генерал Нехси. – Это удача, что вместо тебя во дворце останется твоё Ка. Вот бы ещё вызвать двойника Джета. А может, он сам останется?
– Не нужно, – ответила Хатшепсут. – Вместо Джета во дворце останется Сенмут.
– Сенмут? – удивился Иван. – Так, значит, ты не прогнала его?
– Я же тебе говорила: он – будущий архитектор и мечтает построить храм в мою честь. Как я могла его прогнать?
– Да-да, – согласился Иван. – Он превосходный архитектор. То есть будет превосходным архитектором.
Хатшепсут улыбнулась его словам и повернулась к Кате:
– Как хорошо, что я могу уехать, и одновременно остаться. Да не покинут тебя бессмертные боги, милое Ка! Не скучай, я скоро вернусь, и тогда ты возвратишься в то место, откуда явилось.
– Счастливого пути тебе и твоим спутникам, – ответила Катя. – Желаю тебе достичь цели и получить то, о чём ты мечтаешь. Обо мне же не беспокойся. Я обязательно дождусь тебя и сделаю всё для того, чтобы ты была мною довольна.
Так, расточая любезности, они и простились – древнеегипетская царевна и девочка из XXI века…
Хатшепсут быстро оделась, закуталась в плащ и первой вышла в сад. За нею выскользнули Иван и доктор Рюгге. Последним опочивальню покинул генерал Нехси. В саду к нему присоединились трое самых верных его воинов.
Луна щедро лила свет на аллеи сада. Путники миновали фонтан, прошли под сенью двух сикомор и по очереди перелезли через каменную ограду.
Тем временем Катя затворила двери в сад, наскоро прибралась в опочивальне, поставила светильник у ложа и юркнула под простыню. Она не позвала служанку, а сделала всё это сама – для конспирации. Было за полночь, слуги сменились, и царевна, по их разумению, давно должна была спать.
Спать очень хотелось, но Катя, привыкая к новой для неё обстановке, долго ещё смотрела в расписанный звёздами потолок.
– Спокойной ночи, Лучезарная! – пожелал ей профессор Жуков…
Тропинка в пальмовой роще привела путников к Нилу. «Сокол» ждал их на мелководье, ощетинившись двадцатью парами поднятых вёсел. С борта на берег перекинули трап, и путники взошли на корабль. Капитан Хапи лично встретил царевну и её спутников.
Нехси показал капитану перстень царевича Аменемеса. Капитан Хапи взмахнул рукой, и тотчас двадцать пар вёсел с плеском опустились на воду. Понукаемые надсмотрщиками, рабы налегли на вёсла, и «Сокол» легко отошёл от берега. Поднятый парус наполнился ветром, и путешествие началось.
17. Погоня
Было уже за полночь, когда тайного агента Ранхора разбудил один из его адъютантов:
– Господин! Вставайте! Беда! «Сокол» ушёл!
Ранхор вскочил. Сон как рукой сняло.
– «Сокол» ушёл? Без провизии? В ночь?
– Ушёл, господин. Взял на борт пассажиров и ушёл вниз по течению.
– Ты видел, кто сел на корабль?
– Видел, господин. Это были генерал Нехси, три его воина, какой-то незнакомец и два закутанных в плащи юнца…
Спустя пять минут Ранхор уже докладывал обо всём Сетнанх-сенебу.
Начальник Дома Покоя нервно ходил по кабинету из угла в угол.
– Говоришь, твой человек видел двух юнцов? – спросил Сетнанх. – Как думаешь, могла Лучезарная переодеться мальчишкой? Кто сегодня дежурит у опочивальни царевны?
– Нутха.
– Пошли за ней. Пусть она узнает, на месте ли её госпожа. Да прикажи позвать Атумхотепа. Пусть он навестит Ануба. Сдаётся мне, его выкрали у нас из-под носа.
Не прошло и минуты, как явилась служанка по имени Нутха.
– Ну что? Лучезарной, конечно, нет во дворце? – спросил Сетнанх.
– Простите, господин, но царевна в опочивальне, – ответила Нутха.
– Что она делает? – нахмурился Сетнанх.
Служанка пожала плечами:
– Спит.
– Спит? – Сетнанх задумался. – Ты уверена, что это она?
– Уверена, господин. Царевна забыла погасить светильник. Я подходила к ложу и видела её лицо.
– Ну что ж, тем лучше. Ты свободна…
Вслед за служанкой в кабинет вошёл начальник стражи Атумхотеп. Он был бледен, подавлен и боялся поднять глаза на Сетнанха.