Зря я успокаивала сестру и давала ей обещания — бабушки дома не оказалось. Я битый час торчала под дверью, то и дело нажимая кнопку звонка — дверь никто не открывал.

Наконец я решила побеспокоить соседей и позвонила в квартиру рядом. Когда я убедила соседку, что за дверью у нее находятся не грабители и не аферисты, а всего лишь внучка Евгении Михайловны, мне соизволили отворить. Заспанная тетка стояла на пороге, кутаясь в платок и крестя зевающий рот.

— Уехала Евгения Михайловна, — сказала она мне, с трудом подавляя зевоту. — К дитям твоим отправилась, что у матушки гостят.

У меня отлегло от сердца. Я ласково поблагодарила соседку и быстро сбежала по лестнице вниз. Теперь я могу быть спокойна.

Дома я не стала ложиться спать, ожидая возвращения Полины. Она приехала ко мне сразу из аэропорта и первым делом стала названивать куда-то в Подмосковье. Она долго объясняла, что ей нужен корреспондент телевидения, который остановился в таком-то номере, а если его там нет, то спросить у Жанны. Когда наконец человека, с которым она хотела поговорить, нашли, то сразу заявила ему:

— Это Поля! Знаешь, я уже дома и, к сожалению, твоя камера со мной. Извини, но так получилось. Что? Говоришь, ничего страшного? Ну вот и славно, я ведь по твоему голосу чувствую, что ты рад моему отъезду. Да нет, это не Оля, а Поля, у тебя склероз, что ли? А если хочешь поговорить с Олей, то вот она.

И Полина протянула мне трубку. Пока я разговаривала с отцом, несказанно удивленная таким сюрпризом, Полина курила одну сигарету за другой, так, что я даже стала задыхаться от дыма.

— Шла бы ты на кухню, — посоветовала я ей. — Да-да, папа, мы живем неплохо…

Разговор получился какой-то скомканный. Андрей Витальевич явно чувствовал себя неловко и то и дело пытался извиняться. Я, как могла, его успокоила и, когда беседа завершилась, прошла на кухню и настоятельно потребовала от Полины, чтобы она объяснила мне, что же наконец происходит. Ее рассказ потряс меня до глубины души — кошмарная шантажистка, визит в ее логово, сработавшая сигнализация, Михаил с револьвером… Все это сразу как-то не укладывалось в сознании.

Эта ночь прошла очень беспокойно — сначала Полина долго торчала в кухне, занавесив окно и укрепив на стену красный фонарь — печатала фотографии с видеокассеты. Потом она полночи ходила из угла в угол, ожидая звонка из Москвы от Михаила.

Но телефон зазвонил только утром, и на проводе был вовсе не Михаил, а Жора Овсянников, который разыскивал свою бывшую супругу.

— Оля? — осведомился он, услышав мой голос. — А Полина случайно не у тебя?

— Я не хочу с ним разговаривать, — зашептала мне Поля. — Скажи, что меня нет.

— Ее нет, а что? Я могу ей передать, если ты оставишь информацию.

— Информацию… — хохотнул Жора. — Тут ваша бабушка звонила — ее дом горит!

— Как? — в ужасе откликнулась я. — А где сама Евгения Михайловна?

— На пожарище, — сказал Овсянников. — Она сразу позвонила в милицию, и мне доложили, вот я и решил известить…

— Немедленно едем туда! — схватила я Полю за руку, бросив трубку на рычаг.

По дороге к шоссе, где я ловила машину, Поля забежала в киоск и купила утреннюю столичную газету. Усевшись в машину, мы развернули газетную простыню и в колонке уголовной хроники тут же наткнулись на сообщение о перестрелке в центре Москвы — неизвестный пробрался в офис журнала «Магда» и убил нескольких человек. Сам он погиб, отстреливаясь от охранников.

— Вот и все, — тяжело вздохнула Полина, — Михаила больше нет. Думаю, что Мария не ушла от его пули и он положил ее в первую очередь.

— Ты считаешь, что он сознательно шел на то, чтобы погибнуть? — спросила я.

— Не сомневаюсь в этом, — ответила Полина, закрыла глаза и откинулась на сиденье.

Особняк Знаменских сейчас представлял из себя жуткое зрелище. Второй этаж выгорел почти целиком, первый был едва тронут огнем — пожарные подоспели вовремя, оказывается, их вызвали жильцы первого этажа, когда почуяли среди ночи запах дыма.

Первым делом я отыскала в толпе Евгению Михайловну и, подбежав к ней, крепко прижала ее к груди. Слава богу, с ней ничего не случилось.

— Бабуля, как вы здесь оказались? — спросила я, глядя в ее испачканное гарью лицо.

— Я плохо спала эту ночь, — пожаловалась Евгения Михайловна, — меня мучил тот же сон. Но на этот раз мне удалось подсмотреть, где отец с мамой прячут сокровища. Я проснулась утром совершенно другим человеком — как будто заново родилась. Сразу же поехала сюда — а здесь сама видишь, что творится.