Впавший в безвольную прострацию Ким скорее наблюдал, чем чувствовал, как его проталкивают по коридорам, заводят в пустой кабинет, укладывают на пол лицом вниз и стягивают чем-то руки за спиной.

Оказалось, что «читать» кого-то специально требует уйму энергии. Оказалось, что от этого вся кровь собирается где-то в животе, оставляя протестующий мозг без кислорода, и потом становишься кошмарно вялым, и зверски раскалывается голова. Мутит, и планка здоровья на нуле. Особенно если объект такой закрытый, подозрительный, как Штайнер. Или если заниматься «чтением» под угрозой скручивания в бараний рог.

Слава Вселенной, не надо было убеждать Эдо, двоих он бы точно не осилил.

Позади зашумело, и в кабинет втолкнули ещё кого-то. Судя по возне, этот кто-то отчаянно упирался; раздался звук удара, после которого на пол упало тело. Дверь закрылась.

Ким заставил себя передвинуться так, чтобы увидеть Ерика. Дикарь был в сознании, но казался оглушённым.

– Ты цел, друг? – едва проговорил Ким.

– А что мне будет? – Ерик на пробу слизнул тоненькую полоску крови с губы. – Пожрать бы, а так неплохо.

И дикарь растянул губы в улыбке. Было отрадно, что все зубы у него на месте.

– Что там было после того, как я слез? – спросил Ким, перекатываясь на бок и садясь.

– Ты что, не видел? – удивился Ерик.

– Я Штайнера уговаривал.

– Ну даёшь, – Ерик шмыгнул носом. – Бурлёж там был. Ты выперся перед главными, остальные начали шебуршить и с мест вскакивать; Поляков сначала вроде как офигел, а потом заорал в пластфон белокурточникам, чтобы тебя вышвырнули. Ну я подумал: надо тебе время дать, спрыгнул и их притормозил. Их сначала всего двое и было-то.

– А потом? – Ким не мог не улыбаться, хотя выглядел Ерик плачевно: с разбитым ртом, в разодранной по шву футболке.

– Потом другие подтянулись, конечно, – удручённо сказал Ерик. – А вообще, ты бы хоть предупредил, я думал, мы так, послушать пришли.

– Прости, затея была дурацкая, – искренне признал Ким. – Но ты точно был великолепен. Спасибо. Если бы не твоё показательное выступление…

Ким осёкся, потому что внезапно вспомнил, откуда ему знакомо невыразительное лицо консула, что не участвовал в обсуждении. Это был тот тёмный тип из комиссии, приезжавший когда-то в Коллектор посмотреть на Ерика.

– На здоровье, – буркнул Ерик, начиная извиваться. – Вот олени белокурточные, локти не связали… Каверин бы их картошку чистить… отправил… – Дикарь закряхтел, пропихивая в кольцо связанных рук сперва зад, а затем ноги по одной. Когда руки оказались спереди, он вскочил и выудил из кармана джинсов мастер-ключ.

– Не, – помотал головой Ким в ответ на его недвусмысленное приглашение. – Они же свои, нет смысла от них бегать. Только хуже сделаем.

Ерик пожал плечами, убрал мастер-ключ и полез в другой карман.

– Ладно, – сказал он, усаживаясь рядом и неловко тыкая по пластфону сведёнными вместе пальцами. – Хоть узнаем, чем дело кончилось.

Оторопевший Ким услышал из динамика голоса, среди которых выделялся голос Эдо. Слов было не разобрать, но, судя по всему, консул всё ещё объяснял инцидент с малолетними придурками, посыпавшимися с балкона посреди заседания.

– Я там микрофон пристроил под прожектором, – сообщил Ерик. В ответ на красноречивый взгляд Кима он пояснил: – Давно хотел испробовать. В ячейку тебе такой приткнул, но у тебя скука, слушать нечего.

– Знаешь, Ерик, ты вряд ли когда-нибудь попадёшь в гвардию к Полякову, – Ким покачал головой. – Тебя, пожалуй, и Каверин вышибет.

– А и плевать, – ухмыльнулся Ерик. – Я своих уже сто лет не видел. И мяса нормального.

Гул в зале затих, и они ясно услышали голос Карпович:

– Господа, давайте вернёмся к предмету заседания! Если Триада готова высказаться…

Через минуту раздался голос Эдо:

– Господин Штайнер, каково ваше решение? Ким скрючился, чуть не касаясь ухом пластфона, и затаил дыхание. Штайнер молчал несколько секунд, а потом скрипуче проговорил:

– Полагаю, мы всё же должны открыть сектор. Это наш человеческий долг.

Сердце у Кима подскочило, он распрямился и послал Ерику ликующий взгляд. Дикарь подмигнул.

Заговорил Эдо, но волнение уже отпустило Кима: большинство он обеспечил. Как чудесно, что в Триаде один, а не два Полякова!

– Такое решение – не из тех, что легко даются, – голос старшего анализатора был негромок. – Но мы не можем жертвовать большим ради меньшего. Это жестоко, но это бремя и обязанность власти – в чрезвычайных ситуациях брать ответственность за необходимую жестокость.