— Ну дела, — пробормотала Куин.

— Значит, еще одна зацепка, — сказал Марк. — Тут такая чертова уйма зацепок — настоящий перемет. Только вот главную лесу ухватить никак не удается. Мне совершенно не понятно, зачем группе Дюрона прятать Майлза от своих хозяев из дома Фелл. Но, судя по всему, именно это они и сделали.

— Если Майлз у них, — сказала Куин, закусывая губу.

— Если, — согласился Марк, но тут же снова приободрился: — Тогда понятно, почему криокамера очутилась на Ступице Хеджена. Группа Дюрона не пыталась спрятать ее от Службы безопасности. Она пыталась спрятать криокамеру от других джексонианцев.

— Почти убедительно, — заметил Торн.

— Да. Почти. Так что вот как обстоят дела. Первая наша задача — войти в пространство Архипелага Джексона через станцию барона Фелла. Капитан Куин прихватила целый арсенал, чтобы разработать нам новые личности. Обсуждайте свои идеи с ней. У нас на это десять дней.

Они разошлись, чтобы каждый мог самостоятельно обдумать ситуацию. Ботари-Джезек и Куин задержались, глядя как Марк встает, пытаясь расправить ноющую спину. Голова у него тоже ныла.

— Очень недурной анализ, Марк, — неохотно признала Куин. — Конечно, если это не бред.

Кому как не ей судить. Марк искренне поблагодарил Элли. Он тоже молил Бога, чтобы все это не оказалось бредом.

— Да… по-моему, он немного переменился, — заметила Элен. — Повзрослел.

— А? — Элли окинула его взглядом. — Ага…

У Марка потеплело на душе…

— …потолстел он, вот что.

— За работу, — прорычал Марк.

Скороговорки… Черные слова на бледно-голубом фоне… Что это было? Какой-то курс ораторского искусства? Как трудно вспомнить. Нет, хотя он ясно видит экран, но на экране нечто непонятное: «Сла… шла Саса… сука!» Вздохнув, он попробовал еще раз. И еще раз… Язык, как старая подметка. Почему-то — он не знает почему, но он должен, должен снова научиться говорить. Пока запинаешься, как идиот, с тобой и обращаются, как с идиотом.

«Могло быть и хуже. Гораздо хуже…». Он уже ест настоящую еду, а не подсахаренную водичку или жиденькую кашку. Уже целых два дня сам принимает душ и одевается. Теперь никаких больничных рубах. Ему выдали футболку и штаны. «Как корабельный костюм». Приятно, что они серые. Да, приятно, но тревожно. Потому что он не понимал, почему ему это приятно.

— Шла. Саша. По. Шоссе. И. Сосала. Сушки! Ха!

Он откинулся на подушки, задыхаясь, но торжествуя. И тут он увидел, что за ним с улыбкой наблюдает доктор Вербена.

Все еще не отдышавшись, он вместо приветствия махнул ей рукой. Она подошла и присела на краешек кровати. На ней привычный зеленый хирургический костюм, а в руке какой-то мешок.

— Ворон сказал, что ты полночи что-то бубнил, — заметила она. — А ты вовсе не бубнил, правда? Ты практиковался.

Он кивнул:

— Надо грить… Риказ… — Он прикоснулся к своим губам, потом обвел рукой комнату. — Сполняют.

— Вот как? — Она насмешливо приподняла брови, но глаза смотрели пристально и серьезно. Подвинувшись, она поставила между ними столик. — Ну, садись, я принесла тебе игрушки.

— Торое децво, — мрачно пробормотал он, снова поднимаясь на постели. Грудь все еще немного ныла. Ну что ж, по крайней мере он вроде бы избавлен от наиболее отталкивающих аспектов своего детства. И что дальше? Второе отрочество? Боже упаси. Может, через этот этап удастся перескочить. «Почему меня так пугает отрочество, которого я не могу вспомнить?»

Он рассмеялся, когда она вытряхнула из мешка на столик детали различного оружия.

— Тест, да? — Он начал собирать оружие. Парализатор, нейробластер, плазмотрон, игольник… Засунуть, повернуть, щелчок, ударом вогнать на место… Раз-два-три-четыре — и он выложил их рядом. — Кумуляторы пустые. Не даете мне ружия, а? Эти — лишние. — Он сгреб с полдюжины запасных элементов и ненужных деталей в отдельную кучку. — Ну вот. Теперь все.

И он довольно ухмыльнулся.

— Ты ни разу не направил их ни на меня, ни на себя, пока собирал, — с любопытством отметила она.

— А? Не заметил. — Но он сразу понял, что так оно и было. Потом неуверенно прикоснулся к плазмотрону.

— Когда ты это делал, у тебя ничего не включилось? — спросила она.

Он покачал головой, снова почувствовав бессильное беспокойство, но тут же оживился:

— А седня утром спомнил. Фанной. — Стоило только попробовать говорить быстрее, как слова отказывались повиноваться и путались.

— В ванной, — перевела она, подбадривая его. — Расскажи-ка. Попробуй говорить медленно.