Плавание брига было сопряжено с большими трудностями: теперь уже и механики не знали ни минуты отдыха. Управление машиной производилось с палубы при помощи целой системы рычагов – по распоряжению вахтенного офицера ход брига то ускоряли, то замедляли. Порой нужно было проскользнуть в расселину среди ледяных полей, порой приходилось пускаться наперегонки с айсбергом, угрожавшим запереть единственный свободный проход. Нередко случалось, что какая-то льдина, неожиданно рухнув в море, заставляла бриг быстро подаваться назад, чтобы не быть раздавленным. Если бы скопившиеся в проливе массы льдов, увлекаемых и нагромождаемых северным течением, спаяло морозом, они бы преградили самый путь кораблю.

Несмотря на холод, над кораблем кружили бесчисленные стаи птиц: буревестники и чайки носились над морем, испуская оглушительные крики. Толстоголовые, с короткой шеей и приплюснутым клювом, чайки рассекали воздух длинными крыльями, не обращая внимания на вихри, поднимаемые снежной бурей. Своим полетом пернатые пусть немного, но оживляли безотрадный полярный пейзаж.

Множество плавучих деревьев неслось по течению, с шумом сталкиваясь между собой. Кашалоты с громадной, словно раздутой головой приближались к кораблю, но их и не думали преследовать, хотя Симпсону, гарпунщику, очень этого хотелось. К вечеру заметили тюленей, которые плавали между большими льдинами, выставив из воды круглую голову.

Двадцать второго числа температура еще более понизилась. «Вперед» ускорил ход, чтобы проникнуть в удобные проходы, окончательно установился встречный северо-западный ветер, и потому паруса убрали.

В воскресенье у экипажа выдался свободный день. На этот раз молитвы и Священное писание читал Шандон. Затем матросы занялись охотой на глупышей и набили их изрядное количество. Приготовленная надлежащим образом, по рецепту всезнающего доктора Клоубонни, дичь оказалась приятным добавлением к столу моряков.

В три часа пополудни «Вперед» достиг Кин-де-Селя и горы Суккертоппен. Море сильно волновалось, с серого неба по временам спускался густой туман. Однако в полдень удалось произвести обсервацию и определить положение корабля. Бриг находился под 65° 20' широты и 54° 22' долготы. Таким образом, чтобы встретить более благоприятные условия плавания и свободное от льдов море, надо было пройти еще два градуса.

В течение трех дней – с 24 по 26 апреля – продолжалась непрерывная борьба со льдами. Управление машиной стало крайне утомительным, поминутно приходилось то закрывать, то пускать пары, которые со свистом вырывались из клапанов.

Во время густого тумана близость айсбергов можно было определить лишь по глухому грохоту обвалов. Бриг рисковал натолкнуться на скопления пресного льда, замечательного своей прозрачностью и твердого, как гранит. Ричард Шандон не упускал случая пополнить запасы пресной воды и каждый день погружал на бриг несколько тонн такого льда.

Доктор никак не мог привыкнуть к оптическим обманам, которые в этих широтах нередко вызывает преломление световых лучей. Айсберг, удаленный на десять-двенадцать миль от брига, казался ему незначительной белой массой, находившейся совсем близко. Клоубонни изо всех сил пытался привыкнуть к этому странному феномену, чтобы впредь не поддаваться иллюзии.

Судно порой приходилось тянуть вдоль ледяных полей или работать шестами, которыми матросы отталкивали от брига опасные льдины. Все это вконец изнурило экипаж, а между тем в пятницу 27 апреля «Вперед» находился еще на непроходимом рубеже полярного круга.

Ловко пробираясь свободными проходами, «Вперед» все-таки успел на несколько минут продвинуться к северу. Но вскоре бригу предстояло самому напасть на врага, вместо того чтобы уклоняться от него. Близились ледяные поля длиной в несколько миль. Из-за того что эти движущиеся массы нередко обладают немалой силой и способны создать давление, равное десяти миллионам тонн, столкновения с ними следовало всячески остерегаться. На палубу брига принесли ледовые пилы, чтобы в случае надобности немедленно пустить их в ход.

Часть матросов философски относилась к трудностям, другие же роптали, хотя и не оказывали явного сопротивления. Гарри, Болтон, Пэн и Гриппер, занимаясь установкой ледопильных приспособлений, перебрасывались словами.

– Черт побери, – весело проговорил Болтон, – мне почему-то припомнилась славная таверна на Уотер-стрит, в которой не худо было бы встать на якорь между стаканом джина и бутылкой портера. Ты не видишь отсюда эту таверну, Гриппер?

– По правде сказать, – ответил Гриппер, отличавшийся угрюмым нравом, – я, хоть убей, ничего не вижу.

– Я же пошутил, дружище. Ясно как день, что в этих ледяных городах, которые так доктору по вкусу, не встретишь ни единого погребка, где добрый матрос мог бы промочить глотку глотком-другим хорошего виски.

– Так оно и есть, Болтон. Добавь еще, что здесь даже нечем как следует подкрепиться. Что за дурацкая затея: лишить спиртных напитков людей, плавающих в северных морях?

– А разве ты забыл, Гриппер, – возразил Гарри, – что говорил доктор? Никаких крепких напитков, если хочешь быть здоровым и уйти подальше.