Таким образом, может развиться зависимость от Интернета. Это опасно, особенно когда люди часами пребывают в мире фэнтези, погруженные в игру. В 2010 году Южная Корея имела самый высокий показатель доли населения в Интернете, больше, чем любая другая нация (81 % из 46 миллионов жителей). Большинство корейцев проводят свое время в Сети, сидя в интернет-кафе, которые обеспечивают быстрое и дешевое соединение. Это нередко приводит к разрушительным последствиям. У некоторых возникли серьезные проблемы со здоровьем, из-за многочасовой онлайн-активности в ущерб физической активности. У них раздувались суставы, возникала мышечная боль. Иногда страдали их ближние. В том же году в Южной Корее пара, которая познакомилась в Интернете, поженилась, но к несчастью, у них родился больной недоношенный ребенок [581] . Тогда они решили продолжить свою семейную жизнь в Интернете (в кафе через дорогу)… они растили виртуального ребенка. И только раз в день возвращались домой, чтобы покормить своего живого младенца. В результате их настоящий ребенок умер от сильнейшего обезвоживания и голода.

Без сомнения, это крайний случай, но он демонстрирует неодолимость влечения Интернета. У меня недавно гостила высокообразованная семья профессоров, приехавшая из Соединенных Штатов. И вот после первой оживленной беседы и обмена анекдотами за обеденным столом мы вскоре разошлись, чтобы проверить свою почту, Facebook и другие интернет-заведения. В нашей группе были не только взрослые, но и дети. В какой-то момент я поднял глаза от своего ноутбука и увидел, что каждый, кто был в комнате, молча погружен в свою собственную Паутину. Прежде люди отделяли свою рабочую жизнь от семейной, но Интернет навсегда разрушил эти границы. Мы всегда на связи, и нам это нравится. И подобно наркотической зависимости, многие из нас испытывают симптомы абстиненции (тревогу и раздражительность), когда отказывают себе в сетевом доступе.

Мы стали формируемыми и контролируемыми технологиями, как это предсказывал Маршалл МакЛюэн [582] , он ввел такие выражения, как «глобальная деревня» и «медиасообщение» [583] . Уже в 1960-е, задолго до появления Интернета, МакЛюэн предсказывал, что общество изменится и станет зависимым от информационных технологий. Он понимал, что мы распространяем свое Я на других и, таким образом, попадаем под влияние их ответного расширения. Таким образом, мы находимся в отношениях сложной взаимосвязи друг с другом, протянутой через среду наших коммуникаций.

Шерри Теркл, социолог из Массачусетского технологического университета, тоже описывает это переключение от общения «лицом к лицу» к общению «терминал к терминалу» в своей недавно вышедшей книге «Alone Together» [584] [585] . По мере того как мы проводим все больше времени в Интернете, мы неизбежно меньше проводим его вне Сети. Это означает, что жизнь изменилась и мы перестали сильно зависеть от своего непосредственного окружения. Нас все больше формирует медиасреда, в которой мы существуем. Некоторые находят это пугающим, другие считают освобождением.

Что вам делать, если вы безработный, страдаете ожирением и живете на пособие, не имея шансов выбраться из ловушки нищеты? С 2003 года существует другой мир, где вы можете жить, – мир, где вы можете получить еще один шанс. Это «Second Life» («Вторая жизнь») – виртуальный мир в Интернете, где можно облачиться в другое Я и жить жизнью среди аватаров, которые никогда не стареют, обладают идеальными телами, не болеют, имеют прекрасные дома и ведут интересную жизнь.

Дэвид Поллард и Эми Тэйлор – два человека, пожелавших (каждый по отдельности) убежать от тягот повседневной жизни [586] . Оба – жители Ньюквея, приморского курорта на юго-западе Англии, который превратился в Мекку для пьяной молодежи, приезжающей целыми компаниями кутить все лето напролет. Городок далек от идиллии, и я могу себе представить, что жизнь там без работы и перспектив должна быть очень депрессирующей. Чтобы убежать от невзгод, Дэвид и Эми (которые потом встретились в интернет-чате) присоединились ко «Второй жизни», где стали Дэйвом Барми и Лорой Скай (см. рисунок 11).

Дэйву Барми в этой новой «жизни» было приблизительно 25 лет, рост 193 см, он – худой, с длинными черными волосами, владелец ночного клуба, живущий на обширной вилле. Дэйв питает слабость к деловым костюмам и украшениям. В реальности Дэвиду Полларду 40 лет и он весил 160 кг. Этот лысеющий мужчина жил на пособие по нетрудоспособности в снимаемой им комнате. В жизни он носил футболки и тренировочные штаны.

Рис. 11. Дэйв Барми и Лора Скай

Лора Скай – тоже экзотический персонаж. Ей около 25 лет, она худая, ростом 180 см, с длинными черными волосами, живет в большом доме. Ей нравился стиль кантри-и-вестерн, с его обтягивающими саржевыми блузами и сапогами. В реальности Эми была рыжеволосой, толстой, ростом 162 см, и тоже жила на пособие. Контраст между реальностью и виртуальным образом очевиден (см. рисунок 12).

И вот пара встретилась в виртуальном мире как Дэйв Барми и Лора Скай. Они влюбились друг в друга и вскоре виртуально поженились во «Второй жизни». Однако они встретились и в реальной жизни, и Эми переехала к Дэвиду в Ньюквей. Через два года они поженились по-настоящему, но потом все пошло наперекосяк. Лора (Эми) начала подозревать, что во «Второй жизни» Дэйв флиртует, поэтому она наняла виртуального детектива, чтобы проверить своего виртуального мужа. В какой-то момент она обнаружила, что в игре Дэйв Барми занимался сексом с девушкой по вызову. В реальной жизни Дэвид извинился и умолял о прощении. Последней каплей стала ситуация, когда Эми застала своего реального мужа в его скромном жилище за компьютером, наблюдающим, как его аватар страстно обнимается на кушетке с другим персонажем «Второй жизни» – Модести МакДоннелл. На самом деле это была Линда Бринкли, 55-летняя, дважды разведенная жительница Арканзаса, США. Эми была в отчаянии. Она подала на развод на основании измены, хотя у Дэйва даже в реальной жизни не было секса или романа. Вскоре после этого Дэйв сделал предложение Модести в Сети и в реальной жизни, хотя пара ни разу не встречалась.