Сын правителя удела Жэнь сделал огромный крючок и толстую черную лесу, наживил для приманки пять десятков бычков, уселся на горе Куйцзи и забросил свою удочку в Восточном море. Так удил он день за днем, но за целый год не поймал ни одной рыбы. Наконец какая-то гигантская рыба заглотнула приманку, утащила крючок на самое дно, потом помчалась по морю, вздымая плавниками высокие, как горы, волны. Все море взволновалось, и на тысячу ли вокруг все твари были напутаны громом, словно исторгнутым божественными силами.

Поймав эту рыбу, сын правителя Жэнь разрезал ее, высушил и накормил всех, кто жил на восток от реки Чжэ и на север от гор Цаньу. И предание об этом событии восторженно рассказывали из поколения в поколение все рассказчики, даже самые неискусные.

Если, взяв бамбуковую палку и тонкую леску, ходить на ловлю рыбы к придорожной канаве, то добудешь не гигантскую рыбу, а разве что пескарика. Так и тем, кто придумывает красивые истории ради благосклонности местного начальника, далеко до великих свершений. Тому, кто не слышал истории о сыне правителя Жэнь, далеко до управления миром.

Конфуцианцы, занимавшиеся изучением “Песен” и “Преданий”, разрывали могильный холм. Старший среди них, стоя вверху, говорил им: “Вот уж и солнце встает. Как идет работа?” А люди помоложе отвечали внизу: “Мы не сняли еще нижнее платье покойника, а во рту у него жемчужина”. В песне недаром поется:

Зеленая, зеленая пшеница

На склоне могильном растет.

При жизни не жаловал никого,

Зачем ему жемчужина во рту?

Тут конфуцианцы потянули за бороду и волосы на висках покойника, а их старший проткнул железным шилом щеки и медленно разнял челюсти.

Ученик Лао Лай-цзы ходил за хворостом и встретил Конфуция. Вернувшись, он рассказал учителю о том, кого встретил в лесу:

— Там есть человек с длинным туловищем и короткими ногами, стоит сутулясь, уши вывернуты назад. Вид у него такой, словно весь мир в его власти. Не знаю, какого он рода.

— Это Конфуций, — сказал Лао Лай-цзы. — Позови его ко мне.

Когда Конфуций пришел, Лао Лай-цзы сказал ему:

— Откажись от своих церемоний и умного вида, и ты станешь благородным мужем.

Склонившись, Конфуций отступил на шаг и торжественно сказал: “Продвинется ли в таком случае мое дело?”

— Ты не можешь вынести страданий одного поколения, а высокомерно навлекаешь беду на десять тысяч поколений, — ответил Лао Лай-цзы. — Ты бездумно держишься за старое и не способен постичь правду. Упиваться собственной добротой — это позор на всю жизнь! Так ведут себя лишь заурядные людишки, щеголяющие друг перед другом своей славой, связывая друг друга корыстными помыслами. Вместо того чтобы восхвалять Яо и порицать Цзе, лучше забыть о них обоих и положить конец их славе. Ведь стоит нам повернуться — и мы тут же причиним кому-нибудь вред, стоит нам пошевелиться — и кому-то станет из-за нас плохо. Мудрый как бы робко берется за дело — и каждый раз добивается успеха. А как быть с тобой? Неужели ты так и не изменишься до конца жизни?

Сунскому царю Юаню однажды ночью приснился человек с всклокоченными волосами, который вышел из боковой двери зала и сказал:

— Я — чиновник бога реки Хэбо и прибыл по его повелению из пучины Цзайлу, но меня поймал рыбак Юй.

Проснувшись, царь Юань велел разгадать смысл этого сна. Гадание гласило: “Это божественная черепаха”.

— Есть ли среди рыбаков человек по имени Юй? — спросил царь.

— Есть, — ответили ему.

— Повелеваю этому Юю явиться ко двору.

На другой день рыбак Юй явился во дворец, и царь спросил его:

— Что ты поймал давеча?

— В мои сети, государь, попалась седая черепаха, телом круглая, величиной в пять мизинцев.

— Покажи мне эту черепаху, — приказал царь. Когда черепаху доставили во дворец, царь не мог решить, что лучше: умертвить ее или оставить в живых. Гадание же гласило: “Убить черепаху для гадания — будет счастье”. Черепаху убили, а потом семьдесят два раза прижигали ее панцирь, и всякий раз гадание подтверждалось.

— Божественная черепаха сумела явиться во сне царю Юаню, но не сумела избежать сетей рыбака Юя, — сказал Конфуций. — Ее знаний хватило на семьдесят два гадания, но не хватило на то, чтобы избежать собственной гибели. Выходит, что даже знания не избавляют от трудностей и даже божественная сила чем-то ограничена. Даже того, кто обладает совершенным знанием, толпа перехитрит. Рыба не боится сетей, а боится пеликана. Устрани малое знание — и воссияет знание великое. Не старайся делать добро — и будешь сам по себе добр. Младенец от рождения может научиться говорить и без учителя. А может он это потому, что живет среди умеющих говорить.

Хуэй-цзы сказал Чжуан-цзы:

— Твои речи бесполезны.

Чжуан-цзы ответил:

— Только с тем, кто познал ценность бесполезного, можно говорить о пользе. Земля велика и обширна, но, чтобы ходить по ней, человеку требуется не более того, на что опирается его нога. И если мы уберем все те клочки земли, на которые он наступит, прежде чем придет в страну Желтых Источников, будут ли они полезны ему?

— Нет, пользы от них не будет, — отвечал Хуэй-цзы.

— Вот тогда станет очевидной и польза бесполезного! — сказал Чжуан-цзы.