— Вас остановил бы тогда Рэй. Или Динго. Я тоже не хочу идти на крайние меры, мастер Морита, — прошептал Дик. — Но учтите: если Джек умрет, я убью и вас. Не думайте, что вы взяли меня за глотку, угрожая той опасностью, в которой он находится. Говорю вам: его последний день станет вашим последним днем.

— Ты хочешь войны, Дик? Настоящей войны?

— «Война — это такой способ решения конфликта, при котором сохранение жизни противника не рассматривается в качестве граничного условия» — Дик процитировал «Синхагакурэ», где Садако Такэда, в свою очередь, процитировала одного из военных классиков ХХ столетия.

— Именно, — кивнул Моро. — До сих пор я рассматривал сохранение ваших жизней в качестве такого условия. Ты хочешь это переменить?

— Я сказал свое слово, мастер Морита. Умирает Джек, умираете вы; дальше сами решайте, а я пойду. Не знаю и не хочу знать, что вы замыслили, но вы или бросите свои замыслы и будете мне помогать, или будет война.

Дик вышел из его каюты, запер за собой дверь и забрал у Бет импульсник.

— Не то, чтобы я одобряла методы, которые предлагает Рэй, — промурлыкала девушка. — Но в них что-то есть.

— Ничего в них нет! — отрезал Дик.

— Тебе что, его жалко больше, чем Джека? — они вошли в лифт.

— Ты… не понимаешь! Если я прикажу, это… лучше бы я умер. А толку, наверное, все равно не будет.

— Почему?

— Потому что если бы мне кто-то… прищемил дверью… то я бы постарался так ему настроить НавСант, чтобы следующим прыжком он впилился прямо в псевдо-Ядро. Да что там — ты же читала житие Святого Брайана!

— А кто его не читал? — хмыкнула девушка. — Но ведь ты не собирался пускать его к управлению?

— Нет. Неважно!

— Понятно, — Бет вздохнула с некоторым облегчением. — Дик…

Дверь лифта открылась.

— Да?

— Ты плохо выглядишь. Похудел, и… вообще. Скажи, я могу что-то для тебя сделать?

Дик вздохнул, потер затылок.

— Пожалуй, что… да. Приготовь мисо.

— ???

— Ну… мне вдруг жутко захотелось мисо. Вот.

Он так смутился вдруг, что Бет не удержалась от улыбки, и он заулыбался в ответ. Когда он улыбался с открытыми глазами, это было немного печально — из-за рисунка бровей. А когда он щурил глаза, они становились как две озорные рыбки.

Какая же я была дура, подумала Бет, вспомнив недавние события. И вслух сказала:

— Какая же я была дура. Но теперь мы друзья, да?

— Да, теперь — друзья.

Бет протянула ему руку — по-мужски, пальцами вверх, и он пожал ее — хм… можно было бы и не так крепко…

— И к черту всякие там амуры?

— Да, к черту их, — горячо поддержал он.

— Знаешь, с тобой мне там — не страшно… Хотя вообще-то страшно, и даже очень. Без тебя я бы убежала оттуда.

— Всем страшно. Поначалу, после первого… полома… или облома? — бывает даже так, что ты думаешь — нет, больше никогда… И когда садишься в кресло, в животе все сводит, и думаешь, что этот раз будет последний… Потому что ты не выдержишь и уйдешь туда… в молчание. Но потом ты берешь себя за воротники… и делаешь все как надо.

«Или не берешь, и перестаешь быть пилотом», — недоговорил он. Ему случалось это видеть. Люди, покинувшие Пространство, спившиеся, побирающиеся в станционных барах. Не находящие в себе сил ни спуститься на планету и зажить иной жизнью, ни собраться с духом и снова нырнуть в неизведанное. В лучшем случае — каботажные пилоты, всю жизнь шныряющие по одним и тем же отноркам хрустальной пещеры мироздания…

…Он один мог ее понять, потому что разделял страх с ней. Знал, каково бремя беспредельной и страшной свободы пилота. И если Бет суждено сломаться под этим грузом — то лучше сейчас. Пока она еще такая юная и одержима совсем другими мечтами.

— «Воротники» — никто не говорит. Говорят «отвороты». Или «воротник». Ладно, займемся мисо, — выдохнула Бет. — У тебя рецепт где-то записан?

Они были на кухне, и Дик говорил Бет, что сейчас нужно взять и добавить в суп.

— И чтобы не кипело…

— Ага, — согласилась Бет. — Послушай…

Она подозрительно сощурилась.

— А почему это, если ты сам знаешь, как его готовить, ты только командуешь, а готовлю я? Что ты вообще делаешь?

Дик опять сверкнул «озорными рыбками».

— Ну, ты спросила, что можешь для меня сделать… Я и подумал, что ты бы приготовила мисо, а я… подумал.

— Мило. И о чем ты, интересно, думаешь?

— Главное, — чтобы не кипело, — Дик кивнул подбородком на плиту, и Бет выключила ее.

— Я тебя внимательно слушаю.

— А почему ты решила, что я скажу?

— Что, все так плохо?

— Да нет… Просто Моро так разговаривал со мной, словно это я у него, а не он у меня сидит под замком.

— Ха! Спорю на что угодно, что если бы ты сидел у него под замком — он бы с тобой разговаривал не так. Что это он тебе там нашептывал?