Пока они шепчутся, Тео внимательно оглядывает посетителей кафе.

— Понимаешь, что это означает, Тео? Это означает, что мать не доверяет собственной дочери!

— А если она просто соблюдает правила конспирации?

Хильде ясен намек, означающий дружескую критику.

Успокаивающим движением Тео обнимает ее за узкие плечи. Он наклоняется к ней и слышит ответ:

— Но ведь нет правила без исключения. Я же ничего не прошу для себя, я хочу только помочь!

— Успокойся и выпей наконец свой кофе. А потом мы выйдем на воздух. Нас ждут последние лучи весеннего солнца.

В парке Гумбольдта парочка выбирает широкие дорожки, избегая укромных уголков. Быть замеченными другими гуляющими — значит своевременно их увидеть. Они идут под руку. Хильда Гёбель внимательно слушает, что спокойно и деловито рассказывает ей спутник. Только его настороженный взгляд выдает в нем не просто влюбленного.

— Отто в последний момент предупредили. Кто — мы не знаем. Его хотели схватить, но он успел скрыться. Они опоздали буквально на несколько минут. Он ничего не сообщил нам о себе. Должно быть, его явка провалена, но он вовремя это заметил и избежал ловушки. Потом исчез, словно пропал с лица земли. И только когда ты сказала о странном поведении твоей матери, мы вспомнили, что он прежде работал с твоим отцом. Мы проверили — твоя мать прячет его у себя.

— Вот почему она недовольна моими внезапными визитами, вот откуда ее нервозность!

— Она же не могла знать, как ты себя поведешь в этом случае!

— Моя мать… — Хильда замирает. Ее глаза широко распахиваются. Бледные щеки покрываются болезненным румянцем. — Стало быть, моя мать считает меня доносчицей!

— Но ты работаешь в министерстве иностранных дел!

— Тео, ты мог бы заподозрить меня в чем-нибудь плохом?

— Но я же тебя знаю!

— А моя мать?

— Никто не должен знать, чем ты занимаешься в действительности, даже твоя мать. Иначе ты погибнешь.

— Значит, я должна смириться с тем, что она считает меня предательницей? Значит, я должна равнодушно смотреть на то, как моя мать боится меня, стыдится, что у нее такая дочь? Тео! Ты что, не понимаешь? Ведь речь идет о моей матери!

— Речь идет о твоей безопасности!

Хильда Гёбель всем корпусом поворачивается к спутнику и смотрит ему в глаза:

— Да, я помню о своем задании. Но могу ли я желать безопасности такой ценой? — Спокойно, почти безучастно она отворачивается в сторону.

Но Тео, который держит руку Хильды, чувствует, как ее охватывает волнение. «Откуда у этой девочки такое самообладание? — думает он. — Другие женщины в подобной ситуации вышли бы из себя, стали бы плакать или кричать».

— Тео, я знаю, что делаю. Десять лет меня не покидает чувство страха. Я понимаю, что такое опасность. Моя мать ходит по краю пропасти и не подозревает, что будет, если Отто найдут у нее. Тео, я подчинюсь любому решению. Но я не хочу ценою жизни другого человека обеспечить себе безопасность.

— Ты считаешь, что мы этого хотим? Мы поможем Отто. Он должен исчезнуть из квартиры твоей матери так, чтобы даже она не знала, как и куда он делся. Если проклятые ищейки нападут на след, то им будет нетрудно через твою мать выйти на тебя. Поэтому никто, даже твоя мать, не должен знать, что ты замешана в это деле. Отто исчезнет и будет переправлен в безопасное место. Ты ничего о нем не слышала, никогда его не видела, вообще не подозреваешь о его существовании.

— Кто заберет его из квартиры?

— Это единственная трудность. Там не должен появиться кто-либо чужой и уж тем более никто из тех, за кем следят. Нам нужен человек, появление которого в квартире было бы обычным делом.

Напряжение отпускает Хильду Гёбель. Чуть заметная улыбка делает ее лицо еще привлекательней.

— Дочь идет навестить свою мать. Что может быть обычнее?

— Но мать не должна догадаться об этом посещении.

Хильда кивает. Она рада, что может помочь, и понимает, что о ее помощи никто не должен знать. Пусть мать по-прежнему сомневается в своей дочери. Если беглец исчезнет, она получит новую пищу для недоверия. Но опасность отступит.

— Что я должна делать, Тео?

Почти бесшумно молодая женщина крадется вверх по лестнице. Ей знакома здесь каждая ступенька. Ни один ключ не повернется в замке, ни одна дверь не скрипнет. Она внимательно оглядывает небольшую прихожую. Чемоданчика, который всегда стоит здесь, собранный на случай воздушной тревоги, нет на месте. Значит, мама спустилась в бомбоубежище. В кухне пахнет капустой. Этот запах напоминает Хильде о давно ушедших годах.

Пахнет капустой. Так всегда начинались праздники, С этого дня Хильде не разрешалось открывать большой шкаф в комнате. Там спрятаны подарки. Мама рассказывает о Деде Морозе. Она утверждает, что видела ночью старика с большой белой бородой. Он пришел из леса и принес подарки. Отец протестует. Он прокручивает через мясорубку капусту, много капусты: ведь в праздник все должны как следует наесться. Попутно он читает своей маленькой дочке целую лекцию: