— И не деритесь! — завещал Хастред, подобрал топор, брошенный ранее на стол, и тоже покинул харчевню.

— И не врите, — поддержал перевоспитание аморальных харчевников генерал. — Вот тоже взяли моду! Поняли, нет? Вово, куда ты его голыми руками, горе ты луковое? Лапы пожжёшь до костей, чем воевать будешь? Задницей?

Вово и правда стащил кабанчика с вертела голыми лапами, однако страдать по этому поводу совершенно не намеревался и даже покосился на отца-командира с непониманием. А мозоли от кайла на что? — отчётливо читалось в его взоре. Боевые рукавицы и то выпросил больше для понта, и так можно мечи отбивать голой ладонью.

— А во что его?

— А я знаю? — растерялся генерал. — Я тебе что — интендант? Шиш тебе в торбу — полевой офицер я! А дневальный у нас ты, помнишь?

— Я вчера часовой был!

— Да? Э-э. Ну, вчера часовой, сегодня дневальный. Думай, голова! Моё дело упредить. Эй ты, с паклей на физиономии! Заезжай в Хундертауэр, я тебя по дружбе научу настоящее пиво варить, с такой пеной, что и топором не разрубишь. Пить его, правда, не проще твоего, зато можно грызть. Если рот должным образом раззявится.

Генерал подобрал свою перевязь с мечом, выдернул из стенки Зембусов полуторник и, сделав Вово знак поторапливаться, тоже вывалился на белый свет.

Друид сидел посреди улицы и утирал покрасневшую от натуги физиономию рукавом. Вокруг него толпился отвлечённый от своих дел копошильский народ, косо рассматривал зелёного варвара. Хастред и Чумп поснимали с лошадей сумки, теперь спорили, есть ли на улице где посадить яхту, если есть, то справится ли эльфа, если справится, то полезут ли на палубу лошади. Вернее, спорил Хастред — Чумп, по своему обыкновению, ушёл в отрицалово, стоял на том, что не полезут, не справится, негде, и вообще она не нас высматривает, и вовсе там не она…

Генерал задрал голову и убедился, что летучий корабль и правда развернулся носом в их сторону, похоже, приближался, хотя паруса и убраны.

— А вот сейчас с него на нас десант высыплют, — предположил он машинально.

Зембус замученно на него покосился.

— Наконец-то тебе работа. Не век же мне за всех отдуваться.

И снова засветил над головой свой маяк, да так, что ближайших к нему зрителей волной потревоженного эфира разбросало почище, чем лихо крутнутой оглоблей.

— Колдун! — ахнуло в толпе — и растерянная толпа мигом преобразилась.

Магию в Копошилке, как в оплоте мира таки несколько просвещённого, признавали как факт и ничуть не возражали против того, чтобы ею занимались опрятные седобородые деды вроде того мессира Хапеорна в своих строго изолированных башнях. Средний копошилец мог бы также перенести наличие где-то на другом конце города гадалки, ворожеи или знахаря, а через полмира — и вовсе эльфийского архимага. Если подумать, то пресловутый копошилец и с гоблинским друидом постарался бы разойтись миром, повстречавшись с ним нос к носу на узкой улочке. Но когда трясётся твой дом, бьётся о пол посуда, сам ты отбиваешь копчик о жёсткие доски, а главное, когда таких, как ты, на улице скапливается добрая сотня, — вот тут менталитет означенного копошильца чудесным образом преображается, и из плетней вокруг домов изымается немалое количество длинных и прочных кольев…

Когда летучий корабль наконец завис над улицей, и стало ясно, что сесть ему тут негде, перевесившаяся через борт Тайанне почувствовала себя сильно обделенной вниманием. Там внизу никому до неё дела не было — там шло вдумчивое общение местных с гастролёрами. Особое внимание, как обычно, привлекал Вово — он демонстрировал филигранную технику боя жареным кабанчиком. Уже дюжина горожан была размётана по улице мощными ударами сочной тушкой, один униженно бегал следом за снарядом, силясь освободить увязший в туше кулак, а какой-то оборванец, видимо включившийся в драку из желания подкрепиться, являл чудеса стойкости — раз за разом принимал удары лицом, ухитряясь каждый раз отхватить кус мяса, лёжа прожёвывал, проглатывал и вновь устремлялся в бой. Вово возмущенно вопил на него, мол, самому на ползуба, дерись как мужчина, в смысле лёг — так лежи, пока не придут с носилками, норовил отпихнуть сапогом, но очень мешал тот, с застрявшей рукой, его тоже не стряхнуть… Остальные ратоборствовали в меру сил достаточно успешно. Генерал орудовал мечом, не вытаскивая его из ножен, Зембус подхватил кол, переломил о колено и барабанил в две палки, как по тамтамам.

Хастред с Чумпом спина к спине защищали сваленное в кучу барахло, причём дюжий книжник одного за другим пытался закидывать противников в окно харчевни — то ли надеялся, что там они пивом окончательно потравятся, то ли просто тренировал силу рук и глазомер, но, как правило, промахивался и с маху прикладывал земляков о стену вблизи окна. Более практичный ущельник дрался экономно и жестоко, откуда-то извлёк кастет и им обижал нападающих так, что больше уж тем не хотелось.

— Нашли время, дерьмовые головы! — приветствовала их эльфийка, установив корабль чуть выше крыш — всего в десятке метров над уровнем побоища. — Бросайте свои забавы к тролльей матери, пора гномов бить!

Генерал от изумления даже меч опустил, тут же схлопотал по уху, не глядя отмахнулся пудовым кулачищем.

— Я не ослышался? Ты — и гномов?

— Я — и их! Прочисти уши, жопоед! И полезай на борт!

Эльфийка скрылась на миг за бортом, с усилием перевалила через него бесформенный ком — тот раскатался до земли, оказавшись верёвочной лесенкой. Генерал с тяжеловесной грацией уклонился от удара лишними метрами трапа по голове, прихватил его одной рукой, второй лихо выстрелил в физиономию набегающему кожевнику — того покатило по улице словно файтбольный мяч.