– Прости, уважаемый, ответов на твои вопросы я не знаю.

– Да я и не жду их от тебя, дурачок, – пробормотал незнакомец.

– …Я знаю лишь то, что караван, груженный пряностями и предводительствуемый оглушительно храпящим Максудом, завтра взойдет на горную тропу, ведущую через хребет и ущелья куда-то на восход.

– Этот хитрец решил идти по древней, столетиями нехоженой тропе, – проворчал человек с изуродованным лицом. – Что ж, не будем соревноваться в мудрости, Максуд-странник. Я просто последую за тобой и все узнаю сам.

Затем он обернулся к мальчишке.

– Возвращайся к каравану, глупец. Да смотри, зорко следи за каждым шагом своего предводителя! А завтра ночью вновь ищи мой знак. Если привал будет в горах, ты увидишь его на окрестных скалах. Если ж появится жилье человеческое – на двери или стене, рядом с тем местом, где я найду приют. Вот тебе монетка за труды.

Блеснуло благородное золото, и мальчишка, раскрывший было рот, низко поклонился и убежал.

– Зачем же ты, глупый толстый Максуд, отправился с караваном глупых вонючих пряностей туда, где они в тысячи раз дешевле?

Сухое потрескивание факела было единственным звуком, ответившим незнакомцу. И еще оглушительный храп того самого Максуда, о котором столь пренебрежительно отозвался этот незнакомец.

Невидимый соглядатай, следовавший за мальчишкой, отошел недостаточно далеко, чтобы не услышать этих слов уродливого незнакомца. Конечно, он знал ответ. И знание это было подобно оружию, которое поможет сокрушить неизвестного врага.

– Так Максуд вовсе не спал?! – переспросил удивленный Рахим. – Но кто же тогда столь оглушительно храпел в лагере?

Предводитель каравана усмехнулся.

– Воистину, ты проницателен, уважаемый. Беспечно спать на привале может тот, кто ничего не опасается. Трудно вообразить, чтобы человек, только что вспоминавший поименно своих врагов, уснул спокойным и громким сном.

Масуд поднял глаза на отца. Тот слушал рассказ, как малыш слушает сказку няньки. А сам юноша заметил, что почтенный караванщик смог удовлетворить любопытство отца, не ответив при этом на его вопрос. «Недурно бы и мне научиться такому», – отметил себе Масуд.

…Меж тем юный лазутчик и его соглядатай возвращались в лагерь.

– И он, он тоже назвал меня глупцом… – Факел мальчишка давно уже погасил. И теперь лишь луна освещала его слезы и путь по узкой тропке. – Если бы я так храпел, матушка придушила бы меня еще в колыбели.

– И это было бы самым мудрым поступком в ее жизни, – внезапно раздался голос того самого Максуда-странника, который оглушительно храпел внизу. – Гулял, сорванец?

– Я… – Мальчишка запнулся. Признать, что отправился гулять в незнакомых горах, было глупо. – Я… просто отошел по нужде, хозяин.

– И прихватил с собой факел с кресалом, чтобы легче было привлечь змей и скорпионов… И измазал пряностями руки, чтобы волки, которых, должно быть, тоже немало в здешних местах, сожрали тебя с б'oльшим удовольствием.

(«Увы, врать тоже надо уметь, – пронеслось в голове Масуда. – Зухра, моя добрая нянюшка, не одобряет лжи. Однако она признает, что иногда в жизни без нее не обойтись. И потому она, эта неправда, должна быть очень умной, чтобы сойти за истину. Вот не придумал мальчишка оправданий заранее… И выставил себя дурачком».)

– Мальчишка, – рассказывал тем временем Максуд, – молчал. Но предводителю каравана было мало того, что юнец выставил себя дурачком. Ему нужна была правда. И потому он продолжил пытку.

– Так значит, ты отошел по нужде. А факел просто перепутал с посохом, которым куда удобнее отбиваться при нападении… Что молчишь, умный отрок? Отчего не пытаешься переубедить толстого старика, которого лишь легковерные дураки могут призвать быть предводителем каравана?

И тут мальчишка разрыдался. Слезы ручьем текли по его лицу, он шмыгал носом и пытался что-то сказать, но, кроме стука зубов, Максуд не слышал ничего.

– Да будет тебе. Угомонись. Прекрати, я сказал!

Но мальчишка не мог успокоиться. Тогда Максуд решил, что он более ничего не скажет этому юному глупцу, но постарается не спускать с него глаз до того момента, когда поручение чинийских купцов не будет исполнено в точности и без потерь. А пока недурно будет привязать его длинной веревкой к седлу – верблюда вести сопляк сможет, а вот сбежать – вряд ли.

Светало. Пофыркивали, отряхивались от короткого сна верблюды, ежились от утренней свежести люди, умываясь и плотнее запахивая толстые полосатые халаты. Гасли костры, заливаемые остатками чая. Караван готовился выступать в путь.