В моем выступлении могли бы совершенно справедливо усмотреть призыв к серьезному усилению борьбы с экономической преступностью и криминалом по всем направлениям. Из выступлений руководителей правоохранительных органов на расширенном заседании коллегии МВД я понял, что этот призыв не останется безответным.

«Сигнал» приняла и часть «семьи».

Я не был знаком с А. С. Волошиным ни лично, ни заочно до того, как Б. Н. Ельцин во время моего очередного доклада в январе 1999 года стал зачитывать замечания по экономической политике правительства. Чего там только не было.

Упреки в том, что мы исходим в проекте бюджета на 1999 год из темпа инфляции в 30 процентов, а не в 100-120. Ответил, что учет инфляции на уровне 100-120 процентов означает полное бездействие правительства и Банка России в области проведения денежно-кредитной политики, а также одновременное стимулирование инфляционных ожиданий, что ускоряет рост инфляции.

Упреки в том, что намеченная величина сбора налогов абсолютно нереальна. Ответил, что такая величина реальна, так как мы исходим в проекте бюджета из фактических поступлений в конце 1998 года и некоторого повышения собираемости за счет увеличения платежей в хозяйственном обороте.

Упреки в том, что в проект бюджета не закладывается в полном объеме погашение и обслуживание внешнего долга. Ответил, что этого нельзя делать, так как мы не можем исходить из возможности погашения всех 17,5 млрд долл., поскольку эта сумма равна 80 процентам доходов бюджета.

Не привожу всех замечаний – их было очень много и, что характерно, все они были нанизаны на идею: правительство, дескать, пришло в противоречие с положениями бюджетного послания Президента Федеральному Собранию РФ на 1999 год.

Мои возражения Ельцин выслушивал молча, не комментируя их, выдвигал очередные замечания по зачитываемому тексту.

– Борис Николаевич, автор этой критики либо не знает реальной обстановки, либо злопыхательски настроен в отношении правительства. Я даже не хочу знать его имени. Пожалуйста, дайте мне этот текст, и я в письменной форме отвечу на каждое из этих замечаний.

– Да, сделайте это в письменной форме, – сказал Ельцин. – В отношении автора секрета нет. Это заместитель главы администрации по экономической политике Волошин.

Такой «поклеп», положенный на стол президента, без предварительных встреч, разговоров с членами кабинета, еще раз доказывал, что Ельцина пытаются любыми путями привести к мысли об экономической несостоятельности кабинета. М. М. Задорнову было поручено подготовить детальный ответ, который был направлен Ельцину. Он больше этого вопроса не касался.

Вся ли администрация президента втянулась в подковерную борьбу с правительством? Руководил администрацией до 7 декабря 1998 года В. Юмашев. Я не думаю, что его следует зачислять в стан активных противников правительства и меня лично. Возможно, он плыл по течению какое-то время, пожалуй, уже после того, как перестал занимать пост руководителя администрации и стал советником президента. Но через 20 дней после моего снятия с поста премьер-министра я получил письмо Юмашева, в котором, в частности, говорилось:

«Огромное Вам спасибо. За мужество, за долготерпение, за понимание. Вам удалось то, что не удавалось ни партиям, ни движениям, ни президенту, ни Думе, никому – успокоить людей, вселить в них надежду. Хотел бы подтвердить то, что Вы, видимо, и сами чувствовали. На посту главы администрации пытался сделать все, чтобы Вам помочь, выстраивал всех своих, всю администрацию, чтобы мы работали как одна команда».

Пытался. Вышло ли – вот в чем вопрос.

На смену Юмашеву пришел на пост главы администрации Николай Николаевич Бордюжа – человек прямой, порядочный. Нет никаких сомнений в том, что он в отношении меня вел себя безукоризненно. 24 декабря, открывая свое первое в качеств руководителя кремлевской администрации совещание с полномочными представителями президента в регионах, Бордюжа сказал, что «активизация позитивных ожиданий у населения после формирования нового правительства во многом связана с именем Примакова – прагматика и человека дела». Несомненно, это заявление насторожило определенных лиц в окружении Ельцина. Ведь в СМИ при назначении Бордюжи публиковались материалы, согласно которым он был подобран на этот пост в качестве «сильной личности», чуть ли не для противопоставления мне.

Возможно, в «семье» не придавали должным образом значения тому, что еще до перехода Н. Н. Бордюжи в Кремль у меня с ним сложились добрые, товарищеские отношения. Возможно, недооценивался последовательно твердый характер самого Бордюжи. А может быть, его назначение было личной инициативой хорошо в то время относившегося к нему Ельцина, который в часы своей активной работы мог подчас с прежним упорством проталкивать отдельные решения даже через сопротивление «семьи». Но к сожалению, лишь в эти часы и лишь отдельные. Соотношение все больше склонялось в пользу группы лиц из его окружения. Это привело в конечном счете к тому, что Бордюжа занимал свой пост считанные месяцы после ухода в отставку Юмашева.

Узнав, что я пишу книгу о своем восьмимесячном пребывании в правительстве, Бордюжа передал мне для опубликования сделанную им запись последнего телефонного разговора с президентом после того, как Ельцин решил заменить его на посту главы администрации Волошиным, сохранив за Бордюжей должность секретаря Совета безопасности России. Этот телефонный разговор, состоявшийся 19 марта 1999 года в 15.00 между Ельциным, пребывавшим в резиденции «Русь», и Бордюжей, находившимся в Центральной клинической больнице, говорит о многом.