– Дед Матвей приехал!

– Трифон! Вымахал, пострел, совсем богатырем стал!

Кубин подхватил его и посадил впереди.

Когда мы въехали в ворота, я увидел на крыльце большого дома Волоша, Агафью и очень знакомого ратника.

Откуда я его могу знать? Знакомое лицо… задумался… нет, не помню, странно. Пока пригляделся к хозяевам.

Вот так сюрприз! Волош, он же Владимир Дмитриевич, то есть удельный князь собственной персоной. А я его еще мужиком кликал, это князя-то. Хорошо, что он меня тогда не слышал! И лицо… действительно, мы похожи, и почему я в первый раз это не заметил?

Одет князь, на мой взгляд, не по-летнему, но богато! На голове шапка с высокой тульей и меховой опушкой. На плечах плащ с запонью на правом плече. Под плащом рубаха с серебряным узором. На ногах сапоги зеленого цвета. У княгини Агафьи наряд не менее богат, а то и более, чем у князя, – шикарное шелковое платье, полностью скрывающее фигуру, с воротником золотого шитья, с подолом, окруженным золотым шитьем и жемчугом. На голове тоже шапка с небольшой, но узкой тульей и свисающими вниз нитями жемчуга.

Как радушные хозяева, княжья чета вышла на крыльцо встречать гостей. Что ж, посмотрим…

Сразу за воротами мы спешились. Телеги проследовали в глубину двора. К нам подбежали молодые парни и приняли наших лошадей. Я выразительно посмотрел на Кубина, тот понял мой взгляд и шепнул пару слов двум отрокам из нашей команды, те кивнули. Один парень направился к телегам, а второй снял мои сумы с налучьем, зачехленным карабином и подошел к нам.

Матвей Власович первым шагнул к крыльцу, следом я, за мной Демьян. Но, опережая нас, к крыльцу понеслась Софья Ильинична.

– Батюшка!

– Софья?! – удивился тот ратник и кинулся навстречу. – Ты как тут? Откуда…

Владимир Дмитриевич посмотрел удивленно на девушку и повернулся к нам. Брови его полезли вверх.

– Здрав будь, княже! – поздоровался Кубин.

– И ты здравствуй долгие лета, Матвей Власович, – кивнул в ответ князь, косясь на меня.

Во взгляде его читалось недоумение и тревога. Неужели он признал во мне своего двоюродника?

Тем временем Кубин обернулся и представил меня:

– Познакомься, княже, с боярином Владимиром Ивановичем.

Во дворе стало тихо, только слышалось бубнение Софьи, прижимающейся к ратнику. Князь буравил меня взглядом и хмурился, наверняка просчитывая варианты поведения. Надо будет при первой возможности сказать, что на его удел не претендую, можно будет даже поклясться, положа руку на Библию, сердце или просто словом. Наконец он принял решение:

– Что ж, здравствуй… боярин…

Имени не назвал. Не рады тут моему появлению. Ладно, посмотрим…

Владимир Дмитриевич посторонился, и вперед выступила княгиня Агафья с большим деревянным резным ковшом:

– Испейте, гости дорогие, с дороги квасу хлебного!

Кубин принял с поклоном ковш, приложился и сделал несколько глотков, затем передал его мне. Я посмотрел внутрь. Е-мое! Да тут литра три, а Старик отхлебнул всего-то чуть-чуть! Зараз я не пил столько. За спиной сопел Демьян, он парень здоровый, ему аккурат эта емкость за мензурку сойдет. Вдохнул побольше воздуха и начал пить шипучий квас. Но до чего он вкусен! Не то что в наше время, рецепт бы узнать. Влил в себя почти литр, и желание узнать рецепт исчезло, а с последующими глотками вовсе забыл напрочь. И тут вижу, что Демьян отошел и что-то тому знакомому ратнику тихо говорит на пару с девушкой. Пришлось пересиливать себя и допивать напиток. Слава Богу, что водки еще нет, а то налили б ее в этот тазик. Свалился бы тут у крыльца. Наконец я победно перевернул ковш. Кажется, правильно сделал, потому что князь крякнул одобрительно:

– Силен, боярин! Корец в треть ведра осилил!

Пошутили, что ли? Ну что ж, я тоже шутки люблю, только их надо тщательно продумать, чтоб не обидеть предков с черт знает каким чувством юмора. В голове слегка зашумело, местный квас градус имел, как у пива.

– Княже?! – это подошел тот ратник.

Владимир Дмитрич повел рукой:

– Это, гость дорогой, боярин Илья Демьянович из рода Гориных, сотник великого князя!

Вспомнил! Как имя произнесли, сразу вспомнил! И сразу легкий холодок проструился по спине. Не от страха, а от непонимания – вещих снов я прежде не видел. Это же тот ратник из кошмарного сна, в котором раз за разом, сражаясь плечом к плечу, мы погибали. Сначала он, Горин, затем я. Брат по битве, брат по вере, брат по пролитой крови.

Мы синхронно поклонились друг другу. Я промолчал, а боярин начал благодарить:

– Боярин, спасибо тебе за дочерь мою, из неволи поганской освобожденную! Долгие лета и милость Господа нашего!

– И тебе здравия! – ответил я. – Это долг наш боярский – Русь защищать!

– Что ж, славные речи! – сказал князь и показал рукой на дом: – Проходите, гости дорогие, в дом. Отобедайте с нами.

Вошли в просторную комнату. Кубин отцепил оружие и положил на лавку у стены, я тоже снял саблю. К нам подошел паренек и стал помогать снимать брони. Затем прошли к большому столу и сели.