– Я на них папе пожалуюсь, – сказал он Энн, которая ждала его у калитки. – Он их вышвырнет отсюда! Это наша поляна, и я очень люблю ее, особенно сейчас, когда она такая зеленая и красивая, а живая изгородь из боярышника вот-вот покроется белыми цветами. Я расскажу папе, как этот мальчишка ударил меня кулаком и сбил с ног. Но ничего, как-нибудь я ему отплачу тем же!

Дудик вошел в дом, за ним – встревоженная Энн.

Он заглянул в гостиную, где сидела Джордж.

– Дудик, так, значит, тот мальчишка из цирка ударил тебя? – испуганно спросила Энн. – Но почему?

– Да потому, что я велел его деду убираться с моей поляны, – ответил Дудик, чувствуя себя героем дня. – Мне нисколечко не было больно, просто он сильно пихнул меня. Но все-таки я сказал им то, что должен был сказать.

– И ты думаешь, они теперь уедут? – с сомнением спросила Энн.

– Во всяком случае, я им пригрозил полицией, – ответил Дудик. – Скорее всего, они испугаются и удерут. Они не имеют права оставаться здесь. Это наши владения!

– Ты что, действительно вздумал пойти в полицию? – недоверчиво спросила Джордж. – Мне вообще кажется, что зря ты устроил весь этот скандал, Дудик. Теперь они нам тоже не дадут поставить палатки.

– Сколько раз тебе повторять, что это наша поляна – папа всегда мне так говорил! – нетерпеливо перебил ее Дудик. – И еще он говорил, что она ему совершенно не нужна и я могу считать ее своей. Так что это моя собственная поляна. И мы поставим палатки там, где хотим, кто бы нам что ни говорил. Никакой бродячий цирк нам не указ.

– Да перестань, Дудик, ведь это так здорово – не каждый же день бродячий цирк приезжает на твою поляну! – воскликнула Джордж. Глаза ее при этом сияли. Энн явно разделяла ее восторг. Дудик сердито посмотрел на них.

– Ну вот, только девчонка может сказать такое! – с досадой выпалил он. – Посмотрел бы я, как бы ты заговорила, если бы чужие люди расположились без разрешения на твоей поляне! Да еще с лошадьми, которые ржут, с тиграми и львами, которые рычат, с медведями, которые ворчат, и с шимпанзе, которые тащат из дома все подряд! Да еще с мальчишками-хулиганами, которые сбивают тебя с ног!

– Ой, Дудик, когда ты так говоришь, становится еще интереснее! – воскликнула Джордж. – Там что, правда есть львы и тигры? А вдруг один из них удерет из клетки – представляешь, что будет?

– Да уж ничего хорошего, – поспешила возразить ей Энн. – Что-то мне не хочется, чтобы лев заглянул в окно моей спальни или чтобы вокруг дома бродил медведь.

– Мне это тоже совсем не улыбается, – решительно заявил Дудик. – Вот я и скажу обо всем папе. У него есть старинная грамота, в которой подтверждается наше право владения этим полем. Он мне ее когда-то показывал. Если он разрешит, я возьму эту грамоту с собой в полицию и попрошу их выгнать этого грубого старика и его ужасный цирк.

– Откуда ты знаешь, что он ужасный? – не согласилась Джордж. – Может быть, наоборот, он очень хороший. Я уверена, что цирковые артисты согласятся, чтобы мы поставили палатки в стороне от них, поближе к саду. И тогда мы сможем наблюдать, что они делают. Смотри, вон профессор вышел покурить в сад. Значит, он сейчас не занят. Давай подойдем к нему и спросим про грамоту. Может, он нам ее покажет?

– Хорошо, – недовольно сказал Дудик. – Вот увидишь, я прав. Пошли.

Но оказалось, что Дудик сильно ошибался! Профессор пошел в дом и принес пожелтевший пергаментный свиток.

– Ха! Вот она, эта грамота. Это ценнейший документ сам по себе, такой он старый. Ему несколько веков, – сказал он, развязав грязноватую ленточку и расправив свиток.

Ни девочки, ни Дудик не могли разобрать старинные буквы.

– Что тут написано? – спросила Энн, сгорая от любопытства.

– Тут говорится, что поляна, известная под именем «Лужайка Кромвеля», находится в вечном владении семьи Хейлингов, – ответил профессор. – Она была подарена нам самим Кромвелем. Наши предки помогли ему и его воинам, когда они остановились отдохнуть здесь после битвы. С тех пор она наша.

– Ну вот, значит, никто не может пользоваться ею без разрешения – ни для выпаса скота, ни для чего… – торжествовал Дудик.

– Это так, – сказал профессор, – но погоди, тут было особое условие о бродячем театре, который останавливался в этих местах аж с 1066 года. Даже Кромвель не смог отменить этой старинной договоренности. Она была занесена в еще более старые документы – задолго до него. Ну-ка посмотрим, кажется, это условие в самом конце.

Девочки и Дудик терпеливо ждали, пока профессор прочтет старые и очень красивые буквы. Но вот он указал на три строки в самом конце: