— Выдержу. Не бойтесь. И тебе решу, и тебе решу. И себе.

Небольшого роста, худенький и страшненький, Саня совсем не походил на юношу чьей-нибудь мечты. Зато у него были очень красивые сине — зеленые глаза и добрая улыбка. А еще он знал множество пошлых анекдотов и из-за этого Дашу — трижды, а Лейлу — дважды выгоняли из класса за смех на уроке. А однажды выгнали и всех троих.

Алгебра проходила в ужасно скучном беленом кабинете со старой доской и без единого цветочка. По замыслу учителя в нем ничто не должно было отвлекать от математики. А на деле ничто к ней не привлекало.

Алгебру вела престарелая, временами впадающая в маразм Александра Сергеевна. Она же с незапамятных времен возглавляла школу и ненавидела еще родителей ее нынешних учеников. Выглядела она просто ужасно, хотя за последние десять лет совсем не изменилась. Она имела круглые, совиные, безобразно подведенные глаза; нелепую прическу, напоминающую сахарную вату; бесформенное туловище и очень кривые ноги (в школьном коридоре на третьем этаже висели рисунки учеников; ухват на рисунке „Деревенская изба“ школьники давно прозвали между собой скелетом Александры Сергеевны).

С юных лет влюбленная в точную науку, она ненавидела учеников с гуманитарным складом ума, творчески мыслящих и вообще — любых, кто хоть что-то собой представлял как личность. С юных же лет она пыталась с упорством достойным лучшего применения увлечь всех поголовно математикой. Обычно, по прошествии стольких лет, даже самые талантливые и самые тупые учителя понимают, что абсолютно всех своим предметом не увлечешь, как не пытайся, но в ее случае… блажен, кто верует.

Еще Александра Сергеевна имела постоянные конфликты с учительницей химии. Та была единственной учительницей в школе, чьему предмету всегда было гарантировано внимание лучшей части класса. Химичка хорошо одевалась, вела себя со школьным руководством нагло и часто, не во что, не ставя школьные правила, устанавливала свои порядки. Но уволить ее директор не могла — химики в их окраинную школу не шли, и учительница химии прекрасно это знала.

Сейчас взгляд совиных глаз Александры Сергеевны неспешно скользил по классу, пока не остановился на предпоследней парте у окна. Арсланова и Шеметова — альфа и омега журнала 9–го „В“ (список начинался фамилией Лейлы и заканчивался Дашиной) — давно были предметом пристального внимания и неугасающей ненависти учительницы математики, и было на то две причины. Во — первых, обе игнорировали ее предмет, проявляли преступную невнимательность на уроках, к тому же — каким-то непостижимым образом время от времени умудрялись писать контрольные на „тройки“, и выставить им по „двойке“ за четверть не получалось ни разу. Вторая причина ненависти плавно вытекала из первой: Александра Сергеевна могла понять, хоть и не могла простить, не любовь к математике, но презрение девушек к оценкам, не понимала никогда. Все школьники, независимо от успеваемости, дорожат оценками, бегают их исправлять, выпрашивают их с родителями и унижаются из-за них. Но только не эти две. Такого поведения учительница математики не понимала, а при ее складе ума, все, чего она не понимала, тут же вызывало ее ненависть.

Она, прищурившись, смотрела на девушек, раздумывая, какую гадость она может им сделать. Ее размышления прервал звонок с урока.

— Сдаем тетради! Оценки за предыдущую контрольную можно исправить сегодня после шестого урока, — сказала она.

— Спасибо большое, Вась, — почти хором сказали Даша и Лейла.

Естественно, после шестого урока исправлять оценки они не пошли и преспокойно направились к выходу. Но спокойно уйти им не дали.

— Арсланова, Шеметова, куда это вы собрались? — донесся им вдогонку вопрос.

— Домой, — ответила Лейла.

— Не понимаю, почему тебя это заинтересовало? — ответила Даша.

Вопрошающей оказалась Марина Лётова — отличница и не меньшая гордость класса, чем Саня Васин, но не обладающая, в отличие от него, чувством юмора.

— А оценки вы когда думаете исправлять? — не унималась она.

— У нас есть дела поинтереснее, правда, Лейла? Тебе надо — ты и исправляй.

— Мне нечего исправлять, — возмущенно произнесла Марина.

— Ну, за нас исправь, тебе же не трудно.

— Вот, еще, — за таких бездельниц! О чем вы думаете? Какие у вас будут аттестаты?

— „Тройкой“ больше, „тройкой " меньше — подумаешь! Ты бы лучше за собой следила, — продолжать бессмысленный спор Даше не хотелось, но и оставить последнее слово за Мариной она не могла.

— Я всегда за собой слежу, — ответила Марина, уверенная в собственной правоте.

— Вот и молодец. Только заучилась ты совсем. Так и молодость пройдет, — назидательно произнесла Даша, — Есть в жизни вещи поважнее учебы.

— Важнее учебы? Я тебя не понимаю! Образование — это же — путевка в жизнь. От него все зависит! Пока мы учимся — нет ничего, главнее учебы!

— Да ты что?..

Лейла не участвовала в перепалке. При последних словах губы ее задрожали, и по щеке покатилась слеза.

Увидев брезгливое недоумение на лице Марины Даша повернулась к подруге. Лейла рыдала. На лице Даши отразилось еще большее недоумение.

— Лейла, ты чего?

— Да, Маринку жалко стало. Бе — едная… Учеба — главное в жизни… Какой у — ужас!..