Будь мужественной, моя девочка!

– Никто не готов видеть себя настоящего в некомфортных условиях.

Эти осторожные, слетающие, словно вдох и выдох, комментарии добавляют сил, унимая нервную дрожь. Я понимаю, что не только это меня так тогда напугало. А может, и вовсе не это! У меня был спасательный канат под инвентарным грифом «у тебя не было выбора», эта аксиома могла списать любое чувство вины. Да, меня убило другое. Неадекватность и ненависть в глазах того, кто держал руку на пульсе моей центральной артерии, того, кого я волей-неволей вынуждена была признать не только палачом, но и защитником… Потому что на тот момент он один решал, смогу я увидеть солнечный свет или же навсегда утонуть во мраке его тотальной одержимости…

Легко ли мне дались эти слова? Возвращаясь в тот вечер на волне воспоминаний, я не могу сказать наверняка. Кажется, я все же дрожала, даже в этих теплых умиротворяющих объятиях, но доверие делало свое благородное дело, и я не смогла промолчать. Наверное, эта правда, которую я не раскрывала даже близким подругам, помогла мне стать свободнее – пусть пока ненамного, но это был первый кирпичик фундамента зарождающихся отношений. Итог разговора дал твердую веру в то, что Александр никогда не сделает со мной ничего подобного, и почему-то я поверила в это сразу…хотя не прозвучало никакого обещания или заверения в обратном.

Сближение, которое я теперь мысленно иначе как «слияние», не называла, набирало скорость гоночного болида «Формулы-1». Соперник, нет, член моей гоночной команды мог прийти к финишу первым, но он не желал победы лишь для себя. Мы должны были финишировать вместе. Рука об руку, только вперед, с последним выбросом гравия из-под колес и автографом сладкого предвкушения на раскаленном асфальте.

Приняла ли я его полностью… тем, кем он был, того, кого он сам не побоялся мне показать в тот вечер в клубе? Еще один вопрос без ответа. Тот, на который я смогу твердо ответить, когда преодолеем новый уровень. Черт, я правда сейчас про себя сказала «преодолеем»? Вместе, за руки, оставив прошлое позади?..

Ира Милошина на очередном сеансе задвинула тактику агрессивной альфа-суки в угол. Не обошлось без особой, непостижимой уму магии этой королевы человеческих душ… Вот шла я вроде бы с боевым настроением и желанием загнать ее под плинтус, но не тут то было. Не прошло и двадцати минут, как мы вели светскую беседу, и я, смакуя белый чай (обязательно куплю, это чудо!), зарабатывала первые морщинки изумления на собственном лобике, слушая ее пояснение теории «зеркального коридора». Я уже понимала суть этой тонкой психологической экзекуции, и завеса моей реакции приоткрылась с новой стороны. Я не принимала себя? Я не принимала себя именно с ним. Несмотря на чувства к своему врагу (они были. Они даже сейчас не прошли окончательно!), я отрицала это всеми фибрами души, погружая себя в кошмар неуверенного противостояния двух сторон собственной личности. Быть с ним – не выбор, не шанс, нет, насильственная необходимость, смирение, безысходность… Любовь смогла раскрасить это в яркие цвета, но как бы долго я ни держалась, исход был один. Ирина шутя проводила параллели с фильмом «Мистер и миссис Смит», что меня несказанно позабавило. Но, если отбросить роковой шарм Анджелины Джоли и чарующее обаяние Брэда Питта, история обретала пугающий размах. В кино все было безумно весело. Даже Энджи в мужской рубашке, которую я теперь не надену ни под каким дулом пистолета, лучше останусь голой. Чем это могло быть вне кинематографа и без банального убийства? Мне хотелось бы верить, что со временем я сброшу Димкин диктат под стилет своей шпильки, научусь жить рядом с волком и перехвачу все его рычаги воздействия. Я неосознанно говорила о нем в будущем и настоящем времени, но очень редко в прошлом. Это пройдет, пообещала Милошина, как только я получу ударную дозу новых эмоций и тепла.

После таких разговоров на протяжении трех сеансов я все чаще задумывалась о том, не состояла ли она в интригующем заговоре с моим новым покровителем.

Что же до Александра, спросите вы? А я словно намеренно оттягивала этот момент, но совсем не ради того, чтобы читатели (я когда-то точно продам права на издание и экранизацию моей непростой истории!) грызли локти в ожидании… Слияние продолжало раскручивать свою невидимую глазу ураганную спираль в самых безобидных моментах. Я относилась к этому иначе, чем к развитию всех моих предыдущих отношений. Это было некое таинство, моя личная территория, моя замкнутая аквасистема, где штиль стал редким гостем. Цунами имели яркий эмоциональный окрас. Приливы несли воды чистой эйфории и волнующего предвкушения, и даже водовороты страха состояли из неразбавленного эндорфина.

После разговора в клубе что-то незримо поменялось в наших отношениях. Я бы назвала это близостью, новым этапом доверия, но не спешила форсировать события… это была исключительно его привилегия! Я так легко согласилась с тем, что главным будет он, и принимать все решения – тоже, лишь на том основании, что он знал, как это сделать, не травмировав мою уставшую психику и забыв на время даже о себе. Это настолько отличалось от того, что со мной произошло перед этим, что сущность без опаски подкрадывалась к этому пламени, пока еще маленькими шажками, готовая раствориться в нем, но не сгореть, а лишь возродиться заново.

С этого момента на наши встречи Алекс не приезжал без букета. В этом он оставался верен самому себе до конца: ослепительные красные розы или же идеально белые. Никаких кремовых переливов на бархатных лепестках, модного оттенка ivory, и, конечно, кислотных цветов в виде синего – салатового - ультрамаринового, как и блесток или лазури из дешевого баллончика. У этих роз кто-то заведомо оборвал все шипы, хотя, возможно, они были выращены именно без них изначально. Идеально ровные стебли, равномерно насыщенные бархатные лепестки с капельками свежей влаги, с ненавязчивым ароматом именно свежести утренней природы и… весны. Именно весны, а не поглощающей серой скукой осени. Розы с трудом умещались на пассажирских сиденьях его «Лексуса», они едва не переворачивали тяжелые вазы, у этих цветов было потрясающее свойство – они стояли в воде максимально долго, сохраняя необыкновенную свежесть и бархатный отлив лепестка. Виделись мы с Александром практически каждый день, и моя комната, а с ней и кухня, вскоре начали напоминать оранжерею или, как пошутила Эля, место захоронения крупного мафиози. Это был единственный раз, когда она не вспомнила о своем фотоаппарате сразу. Но не прошло и получаса, как она уже загорелась маниакальной идеей снять меня голой на фоне этого флористического великолепия, пришлось даже прикрикнуть на нее.

Если при встрече мой мужчина (пристрелите меня… это оговорка по Фрейду, не более!) всегда дарил лаконичные стебли роз без упаковочной пленки и разбавления папоротником, те его букеты, что доставляла курьерская служба, отличались шедевральным флористическим исполнением. Почти всегда к подобному букету в плетеной корзине прилагалась коробочка конфет и конверт с пожеланием спокойных снов или приятного дня в зависимости от времени суток. Здесь не обязательно основу композиции составляли розы, некоторое цветы мне даже не доводилось видеть прежде.