Но путешественники решили, что отправятся в путь завтра утром, и Лаеннек употребил свое влияние на короля, чтобы ему и его друзьям дали время заняться своими делами. Им повиновались с сожалением; но ганги, никогда не пропускавшие удобного случая, немедленно устроили религиозную церемонию, чтобы поблагодарить фетишей за чудесное спасение короля и его именитых гостей; негры, с музыкантами во главе, устремились к статуе Марамбы; ему навалили подарков, к великой радости служителей культа, набравших в этот день почти столько же, как во время богомолья. Ганга-чревовещатель время от времени прерывал музыку, заставляя говорить идола, который давал предсказания всем, кто выделялся из толпы ценностью своих подарков.

Таким образом, в дикой Центральной Африке, как и в культурной Европе, спекулируют на человеческой глупости, живут трудом других и благоденствуют в ленивой и святой праздности…

В это время Кунье, Йомби и Буана заготовляли провизию и относили ее в пирогу, потому что еще пятьдесят миль предстояло проплыть по Банкоре, прежде чем отправиться сухим путем и навсегда бросить «Надежду», которая спасла им жизнь.

На другой день, после церемониального завтрака, на котором присутствовала вся деревня, под тенью гигантской смоковницы, путешественники простились со своими хозяевами, чтобы предпринять последнее путешествие, хотя и не столь продолжительное, как первое, тем не менее представлявшее много опасностей.

Имбоко отправил шесть своих воинов проводить путешественников по лесу, наполненному разбойниками и кумирами, с приказанием вернуться лишь тогда, когда белые им сами скажут, что они более не нужны. Лаеннек принял это подкрепление с тем большим удовольствием, что Йомби передал ему (он узнал от жителей деревни), будто в лесах в пятидесяти милях от Эмбозы видели негров странной наружности, в которых верный слуга по описанию узнал своих одноплеменников.

Лаеннек, задумавшись, спрашивал себя, не прислали ли сюда фаны лазутчиков, которых они встретили на Верхнем Конго через два дня после своего отъезда из владений Гобби. Он решил, однако, ничего не говорить своим спутникам, чтобы не нарушить их спокойствия, намереваясь предупредить их только в виду неизбежной опасности.

Когда все было готово, Лаеннек и его два спутника с искренним чувством пожали руку старому королю и заняли на «Надежде» обычные места. Шесть мосиконгских воинов, вооруженных с ног до головы, сели в свою очередь в лодку и отчалили.

— Прощай, Имбоко! — закричал ему в последний раз Лаеннек. — Твои люди приведут тебе нашу пирогу, вот все, что мы можем предложить тебе на память; когда вернусь, я привезу тебе подарок, более достойный тебя.

— Привези мне костюм белого короля, — сказал Имбоко, дрожа от радости при мысли, что, может быть, осуществит мечту всей своей жизни.

Все царьки Центральной Африки не имеют более горячего желания, как показаться своим изумленным подданным в костюме швейцара или английского адмирала.

Пирога быстро удалялась. Лаеннек сложил руки рупором и крикнул:

— Клянусь тебе головами твоих гангов, что у тебя будет самый красивый костюм во всем Конго!

Он сел, смеясь. Но он мог видеть издали, что его поняли, потому что старый король, несмотря на королевское величие, принялся плясать по берегу довольно энергично для своих лет.

На другой день наши путешественники прибыли благополучно в Гамбу. Перед ними необозримо расстилался лес, и они должны были приготовиться покинуть «Надежду». Снова им нужно проходить по неизведанным, обширным областям, руководствуясь только довольно смутными воспоминаниями Кунье, который в детстве бывал в этих местах со своим отцом, вожаком невольников, и инстинктом Йомби.

Шесть воинов Имбоко знали эти таинственные пустыни только по рассказам своего племени, потому что даже в периоды собирания масла они оставались охранять родную деревню, вместо того чтобы идти в лес. Сказки, которыми набивали их головы в темные вечера поры дождей, принуждавшей всех к бездействию, изображали леса, наполненные лютыми гориллами, слонами, пантерами, леопардами и разбойниками. Рассказам эмбозских жителей придавало вес то обстоятельство, что каждый год по возвращении из леса Имбоко недосчитывался одного или двоих своих подданных.

Прежде чем идти дальше, Лаеннек, желавший знать, может ли он положиться на преданность людей, которым старый банкорский король поручил защищать его, предложил им вернуться обратно.

— Вы теперь находитесь в двух днях пути от Эмбозы, — сказал он им, — советую вам не идти дальше. Передайте мою признательность вашему королю и отвезите ему лодку, которую мы обещали оставить на память.

— Мы останемся с тобой, — ответил Нияди, начальник банкорских воинов. — Имбоко велел нам проводить вас до большой реки озер (так они называли Огове), и мы исполним приказание Имбоко.