У Алины замерло сердце и стали ватными ноги.

– Ч-что случилось? – дрожащим голосом спросила она, попутно соображая, что раз Миха орет – значит ничего страшного не случилось, по крайней мере, он живой и в сознании.

– Ты представляешь, он ни в какую не хочет засыпать без мамы и сказочки. Мы с бабушкой уже два часа вокруг него скачем, а он – ни в какую. Не хотел тебя отвлекать, раз уж дали тебе возможность отдохнуть от нас. Но получается, никак без тебя не справимся…

– Фу-ух! Я уже перепугалась, что случилось что-нибудь! – Алина облегченно расслабилась и села обратно на диван. – Давай трубку скандалисту!

Алина с некоторой толикой злорадства подумала о педагогических амбициях своей свекрови, бывшей преподавательницы гимназии, которая при малейшей возможности делилась своими соображениями по поводу воспитания внука. К счастью, большей частью лекции по педагогике были обращены к Маркусу, дабы в нужном направлении скорректировать его отцовское воздействие на Миху.

В любом случае, традиционного противостояния невестка-свекровь у них не было, а Алина справедливо полагала, что о правильности педагогического курса лучше всего можно судить по детям самих педагогов. Результат воспитания свекрови – муж Алины Маркус – служил лучшим подтверждением действенности ее методов, поэтому бабушка считала свои контакты с внуком просто необходимыми для его дальнейшего развития. И вот – они два часа не могут уложить ребенка? Пришлось бабушке наступить себе на горло и признать собственную несостоятельность? Впрочем, скорее всего, Маркус позвонил без ее ведома, ему просто жаль стало Миху, который перевозбудился от собственных криков и теперь уже просто так не уснет.

В трубке послышались всхлипы и громкое сопение. Алина зажурчала мягким голоском, уговаривая малыша лечь и закрыть глазки, потом начала рассказывать привычную сказочку на русском языке. Может, и в этом причина капризов Михи? Он ведь привык на ночь слышать привычные слова по-русски. Не прошло и двух минут, как всхлипы прекратились и сопение стало тихим и ровным.

Маркус поднес трубку к своему уху и зашептал:

– Все, мне можешь сказочки не рассказывать, я и так усну. Тем более, что я почти ничего не понимаю по-русски. Ну ты и фокусница! Даже завидую, как тебе удается моментально уболтать ребенка заснуть?

– Сейчас его и убалтывать не надо было – он измотался до предела. Следующий раз возьмешь кассету с русскими сказами.

В это время Карстен Зильбербард, воспользовавшийся неожиданной паузой для восстановления потраченных усилий и заглатывающий полузасохший кекс, который Алина уже неделю забывала выбросить в мусор, вдруг закашлялся, поперхнувшись сухими крошками.

В трубке повисло напряженное молчание, после которого Маркус странным голосом поинтересовался:

– Ты что, не одна?

Алина застыла на мгновение, потом разразилась приглушенным смехом. Чего-чего, а приступов ревности за годы их знакомства еще не было. Хотя, с другой стороны – о чем может думать муж, застукав свою жену поздним вечером с мужчиной?

– Я тебе потом расскажу! – взяв себя в руки и прекратив приступ веселья, сказала она в трубку, после чего в ней послышались короткие гудки.

«Ну вот тебе, даже спокойной ночи не пожелал. Значит, нервничает. Или действительно подумал, что я, воспользовавшись случаем, привела домой любовника? Н-да, бывают моменты, когда в голове мужчины происходит такой ступор, что объясняясь или оправдываясь перед ним в это время, навлечешь еще больше подозрений и подогреешь его в уверенности, что здесь что-то нечисто. Но чтобы мой Маркус был способен на такое? Он ведь всегда сам смеялся над бешеными ревнивцами».

В одном из магазинов игрушек, принадлежащих фирме Маркуса, работает продавщица, муж которой чуть ли не с секундомером отслеживал ее передвижение по городу. После работы она не могла ни на секунду задержаться поболтать с коллегами или пойти с подружкой выпить кофе – иначе будет скандал. Звонки ей домой от мужчин или незамужних женщин исключены, подругами могли быть только одобренные мужем добропорядочные матери семейств. Маркус всегда подтрунивал над их семейными отношениями, конечно, не в ее присутствии. Она сама очень болезненно это все переживала, тем более что многолетний террор просто убил в ней все чувства к супругу, если они раньше и были.

Каково же было изумление Алины, когда однажды секретарша Маркуса поведала ей свежую сплетню, что замученная ревнивцем-мужем продавщица нашла себе утешение в объятиях одного из водителей, регулярно приезжающего на фирму. «Широкой» общественности стало известно об их связи случайно.

Никто сначала особо не обратил внимания на то, что когда подъезжала машина с товаром, помогать бежала первой именно эта продавщица. Никто и не возражал – работа не из самых приятных. В торговом зале куда чище и легче, поэтому другие продавщицы не особо рвались на помощь.

В подтверждение старой истины, что все тайное когда-нибудь становится явным, и случилось однажды, что к машине, стоящей на заднем дворе, подошла бухгалтерша, которая забыла отдать водителю какие-то сопровождающие бумаги. А из грузового отсека доносились настолько красноречиво свидетельствующие о происходящем внутри звуки, что у бухгалтерши от любопытства чуть челюсти не свело. Притаившись за углом, она через пять минут увидела и участников тайного рандеву.

О похождениях «тихони и скромницы» к вечеру знала вся фирма. Надо отдать должное Маркусу, он, понимая, чем все это может закончиться для несчастной женщины, собрал вечером сотрудников и попросил их не обострять и так сложную семейную ситуацию продавщицы. Но, на каждый роток не набросишь платок, – в конце концов, и до ревнивого мужа докатилась весть о похождениях супруги.