– Ну так что, я правильно тебя понял, уважаемый советник?

– Правильно, достойный Жак, правильно, – почти прошипел первый советник дивана. – Только не труби об этом, как взбесившийся бык!

– Ну прости, – он и в самом деле чуть понизил голос. – Я ж первый раз иду на такое. Но, даю тебе слово дворянина, иду с удовольствием.

– Я верю, уважаемый, верю… А теперь нам следует разойтись. Но прежде, Жак, ответь, где и когда я могу тебя найти, чтобы… м-м-м… уточнить детали…

– Да я после уроков всякий день допоздна сижу в харчевне рядом с главной площадью… «Лебедь и дракон» которая. Ты приходи туда после вашей вечерней молитвы. Там и поговорим!

Он поднялся и, неловко поклонившись, побрел к двери.

– Почтенный Саддам, ты уверен, что нам нужен именно этот человек?.. Что-то не верю я ему.

– А тебе, достойный Хазим, и не надо ему верить… Этот парень – настоящий деревенский дурачок. Он и понесет наказание, если его схватят. А если хорошо сделает свое дело, то…

– Думаю, его хватятся еще очень не скоро.

– Именно так, уважаемый, именно так.

Ни звездочет, ни казначей так и не проронили ни слова. Но их молчание было куда красноречивее любых слов.

Жак-брадяга, а проще говоря, визирь Шимас, торопился домой. О да, его сегодняшняя прогулка оказалась более чем удачной. Совсем не мало – узнать о заговоре против халифа, втереться в доверие к заговорщикам…

– Хотя, – пробормотал он на ходу, – не думаю, что они вот так сразу взяли и начали мне верить. Более того, думаю, они не будут помогать бедняге Жаку… Готов спорить, что они сейчас прикидывают, как бы половчее избавиться от него, если их план удастся.

До дома оставалось всего несколько минут.

– Да, почтеннейшие советники, задали вы мне задачку… Как же сделать так, чтобы визирь присутствовал в диване вместе с Жаком, которого эти олухи хотят ввести туда? Хотя зачем… Пусть визирь останется в неведении до самого последнего мига. Тогда вы, недоумки, не поймете, кого же наняли убить халифа Салеха.

Показалась калитка. Шимас решил, что ни за что на свете не расскажет жене о том, кого он встретил сегодня вечером и какое дело ему поручили.

Но Халида была действительно умной женщиной и отличной парой своему мужу. Она всего раз взглянула в лицо визиря и проговорила:

– Иди переодевайся, Жак-бродяга. И шрам свой ужасный не забудь смыть. А потом расскажешь мне все, что с тобой произошло!

– Но почему ты, прекраснейшая, уверена, что со мной что-то произошло?

– Аллах всесильный! И это визирь нашей прекрасной страны, управитель мудрых, человек изворотливого ума… Ну подумай сам, свет очей моих. Если мужчина является домой со ссадиной на лбу, расцветающим синяком под глазом и горящими, как у кота, глазами… Что это может значить?

Шимас решил сыграть того же простака, на которого так легко поймались советники дивана.

– Это значит, что он славно подрался…

– Милый, вот только не надо превращаться в деревенского дурачка. Если бы я видела тебя в первый раз, быть может, я бы тебе поверила. Но сейчас, прожив с тобой уже не один день… – тут губы ее тронула нежная улыбка, – наслушавшись и твоих рассказов, и рассказов о тебе, какими меня побаловали твои верные друзья, понимаю, что случилось что-то… воистину необыкновенное. И что ты, по обычаю всех мужчин, решил от меня это утаить.

Шимас тяжело и протяжно вздохнул.

«Плохо, когда жена умна… И хорошо, что она умна. Да, ее не проведешь. Но, быть может, она даст совет…»

– Не сомневайся, о свет моего сердца, в советах недостатка не будет, – проговорила Халида в спину мужу.

Шимас тер лицо, избавляясь от ужасного нарисованного шрама, и размышлял о том, сколь разнятся головы мужчин и женщин. Как она могла прочесть его мысли? Откуда узнала, что он не возражал бы против мудрого совета?

– Аллах всесильный, ну почему она всегда знает, что у меня на уме?..

Ответ на этот вопрос был Шимасу неизвестен. Ибо хоть он и был изворотливо умен, но все же оставался достаточно молодым человеком, к тому же обожавшим собственную жену. А молодость, увы, становится отличной штукой лишь после того, как проходит. Да, взамен появляются опыт и мудрость, но вот свежести восприятия уже не вернуть, как не вернуть воистину детского удивления, когда самый близкий человек читает тебя, словно раскрытую книгу.

Наконец шрам исчез. Шимас с удовольствием надел привычное платье и даже мысленно приготовился к расспросам Халиды. Но она была воистину самой мудрой из женщин, ибо расспрашивать его ни о чем не стала.