Так как мне нечего было скрывать, ведь горячая ванна действительно помогла мне расслабиться, я просто кивнула, опустив глаза.

— Здесь прекрасная прислуга. Я всегда любил останавливаться именно здесь, а не в городе. Городские гостиницы безумно дорогие, неоправданно дорогие и холодные, — сказал он и презрительно хмыкнул. — Единственное здание, которое ещё не оккупировала местная элита — это моя церковь .

Последние два слова он произнёс с пугающей страстностью, и я машинально взглянула на него со свойственной мне робостью: он едва повернулся ко мне, так, что я почти не видела повязку на левой стороне его лица; его кожа была чистой, подбородок — гладко выбрит; чёрные волосы оказались влажными, видимо, он тоже принимал ванну. Тогда же я почувствовала аромат цитруса, исходивший от его кожи.

Господи, он тоже готовился! Он планировал эту ночь, а я, глупая девчонка, была уверена, что он подождёт хотя бы до следующей недели!

Его пристальный взгляд смущал меня, тогда он ухмыльнулся, встал и обошёл кровать слева. Какое-то время я слышала лишь шорох одежд, а затем девичье любопытство взяло надо мною верх: я украдкой взглянула на мужа, пока он раздевался, стоя спиной ко мне. Зрелище это пугало и одновременно волновало меня, потому что я знала о мужской наготе лишь по картинкам. А теперь передо мной был мужчина, так сказать, во плоти; не понимая, что чувствовала, я смотрела, как он снимал рубашку через голову и ловко расстёгивал и вытягивал ремень из брюк; каждое его движение было пронизано сдержанной эротичностью, о которой писали в книгах греческие философы, размышляя об искусстве физического наслаждения. Но знал ли этот мужчина о том, что его самые обыденные жесты способны были свести женщину с ума и заставить её пасть на колени?

Тогда я и сама этого не знала... Тогда я была маленькой, глупой девственницей.

Вернувшись и присев рядом со мной, он взял со столика полотенце и вдруг обернул им мои мокрые волосы, а потом стал осторожно растирать их.

— Ты ведь не против? Смотри, так гораздо лучше, — голос его звучал приглушённо, словно издалека. — Ну вот, твоя спина совсем мокрая! Мадлен стоило высушить твои волосы... Они очень красивые.

Я была поражена этим комплиментом, ничего подобного я не ждала. Ещё какое-то время мы молчали, пока он не закончил и не отложил полотенце в сторону. Он не распускал рук, не лез ко мне с грубостью, а ведь я читала о первой брачной ночи совсем другое, не считая нескольких однообразных романов.

А Коллет никогда не рассказывала мне о том, как прошла её брачная ночь.

— Почему вы всё-таки пришли? — осмелилась спросить я, хоть и говорила с трудом.

— Где же быть мужу, как не в постели новобрачной в их первую ночь? Или ты думала, что я пренебрегу твоим присутствием?

— Я вовсе не... это не так... не о том речь.

От волнения я всё сильнее дёргала ткань сорочки и смотрела только на собственные дрожащие пальцы.

— О чём же речь? Ты, видимо, совсем не ждала меня.

— Я думала, что вы подождёте хотя бы до возвращения домой.

— Это ни к чему. Нет никакой разницы, где это произойдёт. А завтра... Да, завтра мы будем уже в Лейстон-Холл. У тебя будет всё необходимое, обещаю. Ты играешь? В гостиной у нас стоит спинет, оставшийся мне от... деда. Я играю крайне редко, так что, возможно, тебе он больше пригодится...

Вдруг Готье издал какой-то неопределённый звук — полустон-полурык — и я снова повернулась к нему; он был напряжён, я видела это по его сжавшимся кулакам, по лицу, покрытому испариной, и вдруг для меня стало предельно ясно... «Да он пришёл просто потому, что ты такая же женщина, как все; он будет удовлетворять свою похоть с тобой, пока твои бездействие и неопытность не успеют надоесть. Тогда он найдёт для себя любовницу, если уже не имеет таковую».

Вот, что я думала.

Когда он поднялся и встал прямо передо мной, я охнула от неожиданности; чёрные брюки всё ещё держались на его бёдрах, пусть и без ремня, и я невольно скользнула взглядом по всей его высокой фигуре. Сейчас он казался куда крупнее, чем в одежде; сгорая со стыда и краснея, я уставилась на его плоский живот.

Следующее его действие никак не вязалось ни с чем произошедшим ранее и после. Он глухо позвал меня по имени, дождался, пока я посмотрю ему в лицо, затем медленно завёл руки за голову и снял свою повязку.