В голове у Ульяны всё вращалось, как будто туда вставили юлу. Она механически сунула пистолет в карман и легла на дно лодки. Вилли участливо подал ей фляжку.

– На, попей.

Люсьен свесился за борт и рассмотрел сквозь зелёную рябь каменистое ложе.

– Поздравляю! Мы на мели.

До косы, намеченной им в качестве пристани, оставалось метров пятьдесят. Лодка засела накрепко. Трое пассажиров попробовали раскачать её, но это не помогло. Обшивка тёрлась о камни, потрескивала, лодка, как тюлень, переваливалась с боку на бок, однако с места не двигалась.

– Хва! – поднял руку Люсьен. – Так мы её развалим.

– Как же быть? – беспомощно огляделась Ульяна.

– Было бы весло или, ещё лучше, багор, я бы от дна толканулся, а так… Вон у академика спроси, пусть он мозги поломает, ему не привыкать.

«Академик» напыжился, как сыч, и демонстрировать смекалку не спешил.

– Опять я должен за всех отдуваться? У тебя самого что на плечах – голова или капустный кочан? Сам весло упустил, на мель налетел – сам теперь и мозгуй.

– А ты вообще сиднем сидел, пока эта зверюга за нами гналась! Хлюпик… Как дам в паяльник, мигом полетишь у меня динозавров кормить.

– Мальчики, не ссорьтесь! – проявила Ульяна миротворческую инициативу.

Последние события заставили её слегка охладеть к напыщенному Вилли, слегка потеплеть к простоватому, но искреннему Люсьену, в результате чего её отношение к ним снова стало примерно равным. И ровным.

– Тут ссорься не ссорься, а выбираться надо. – Люсьен взглянул на видневшуюся впереди полоску суши. – Гладкая, сволочь, как шар в боулинге.

– Кто?

– Коса! Будь на ней хоть камень, я б сделал лассо, забросил… Верёвка у нас длинная.

– Ковбой! – продолжал бурчать Вилли. – Если бы да кабы… Надо всегда исходить не из гипотетических возможностей, а из имеющихся реалий. Камня нет, как видишь, значит, толку от твоего лассо как от козла молока.

– У тебя есть другое предложение? – сдержанно спросила Ульяна.

– Какие могут быть предложения? Всё, что мы можем, – сидеть и ждать. Отметины на стенах говорят о том, что вода в озере периодически поднимается и опускается, иными словами, происходят подземные приливы и отливы. Откуда они здесь берутся, объяснить не возьмусь – это следствие каких-то сложных геологических и гидрологических процессов… да нам и неважно. Главное, что есть вероятность очередного подъёма уровня воды – тогда лодка может сама собой сойти с мели, и мы освободимся.

– Сидеть и ждать? – Ульяну от такого безвольного предложения даже передёрнуло. – И сколько ждать?

– Как ты понимаешь, всей полнотой данных я не располагаю, поэтому не могу установить периодичность приливов и отливов. Возможно, они происходят ежесуточно, а возможно – раз в год. Или в десятилетие.

– Я слышала, что они зависят от луны…

– На поверхности земли – да. А здесь они могут зависеть от чего угодно: от притока подземных вод, от вулканической активности… мало ли!

Тут вулканическая активность пробудилась в Люсьене.

– Пока мы будем куковать и ждать твоих приливов-отливов, эта Годзилла снова вылезет, и тогда уже шиш отвертимся! – Он вытащил верёвку и смерил на глаз расстояние между лодкой и берегом.

– Не старайся, всё равно зацепить не за что.

– Сам знаю! – Люсьен встал на одно колено, привязал верёвку к носу лодки и начал сбрасывать с себя одежду.

– Ты спятил, – сказал Вилли.

– Что ты хочешь делать? – вскрикнула Ульяна.

– Искупаться. – Люсьен разоблачился до трусов и, взяв в руку верёвочный конец, без тени сомнения прыгнул в воду.

– Остановись! Здесь же…

Он никого не слушал. Стылая вода обожгла кожу, железными кольцами сомкнулась вокруг лодыжек. Поначалу глубина её была невелика, Люсьен быстро шёл по отмели, но затем дно резко покатилось вниз, и пришлось пуститься вплавь. От холода сводило мышцы, Люсьен взял верёвку в зубы и стал яростно взбивать воду руками и ногами. В жизни ему доводилось раза два окунаться в крещенскую прорубь, но там, кажется, было теплее…

Вот и коса. Выскочив на неё как чёртик из табакерки, Люсьен ухватился за верёвку обеими руками, упёрся голыми пятками в каменную почву и потянул на себя застрявшую лодку. Кр-р-рак! – непрочный каркас пошёл трещинами, обшивка в нескольких местах лопнула, и в лодку заструились ледяные ручьи.

– Ай! – взвизгнула Ульяна, вскочив на ноги.

– Что ты делаешь, обалдуй?! – мамонтом вострубил Вилли.

Люсьен, стиснув челюсти, тянул верёвку. Наполовину разъехавшаяся лодка, сойдя с мели, мчалась к берегу. Ш-ш-ш – зашипело под ней известняковое сеево, которым близ берега было выстлано дно озера. Ещё вершок…

– Упс!

Лодка вылетела на косу, напоролась на неё торчавшими из-под обшивки рёбрами каркаса и с треском разрушилась, как карточный домик. Вилли и Ульяна, утратив опору, вывалились к ногам Люсьена. Последний с довольным видом оскалился и стал отвязывать верёвку от превратившегося в утиль плавсредства.