Трагедия адмирала Колчака. Книга 1

????????????????????????????????????
Книга известного историка Русского Зарубежья С.П. Мельгунова «Трагедия адмирала Колчака» впервые издаётся в России. Она представляет собой наиболее полное исследование событий гражданской войны на Волге, Урале и в Сибири, составленное в результате обобщения доступных автору документов, опубликованных воспоминаний, дневников и устных свидетельств участников событий. Впервые широкие круги отечественных читателей получают возможность ознакомиться с трагическими страницами жизни Верховного Правителя России А.В. Колчака, взявшего на себя бремя спасения страны от ужасов междоусобной резни, спровоцированной идеологами классовой борьбы при попустительстве либеральной интеллигенции.
Книга печатается по первому изданию: Белград, «Русская Типография» при содействии Издательской комиссии Палаты Академии наук Королевства С.Х.С. 1930–1931.
????????????????????????????????????
Тайны адмирала Колчака
такими стихами откликнулся весной 1919 года белогвардейский журнал «Донская Волна» на известия из далёкой Сибири о наступлении армий Верховного Правителя России и Верховного Главнокомандующего всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами адмирала Александра Васильевича Колчака. Через тысячи вёрст и несколько фронтов ничем не примечательный ростовский поэт увидел и выделил в образе своего героя черты («суровой души постоянство»), казавшиеся ему главными, определяющими, но… относящиеся скорее к «книжному» стереотипу «диктатора», чем к живому человеку.
1
Грэт В. Колчак // Донская Волна. Еженедельник истории, литературы и сатиры. [Ростов-на-Дону], 1919. № 18 (46), 28 апреля [старого стиля]. С. 1.
Был ли адмирал Колчак таким в действительности? Многочисленные источники, особенно периода Гражданской войны (о которой и написано большинство воспоминаний), скорее рисуют его совсем другим — эмоциональным, подверженным чужим влияниям, вспыльчивым до крайности и даже, пожалуй, «через край», так что знаменитые «шторма» адмирала не раз отмечались в исторической литературе едва ли не как самая характерная его черта. «Говорят, что когда Колчак разойдётся, то ни в выражениях, ни в жестах не стесняется и штормует вовсю, применяя обширный по этой части морской лексикон»; «я пытался доложить свои доводы, но с адмиралом начался шторм, он стал кромсать ножом ручку своего кресла…» [2] ; «Адмирал начал волноваться. С обычною своею манерою в минуты раздражения, он стал искать на столе предмета, на котором можно было бы вылить накипевшее раздражение» [3] ; «вскочил на ноги и затем стал метаться по кабинету из угла в угол, словно разъярённый зверь в клетке» [4] ; «Верховный был в необыкновенно нервном настроении и во время разговора с [генералами] Дитерихсом и Сахаровым сломал несколько карандашей и чернильницу, пролив чернила на свой письменный стол»; «Колчак здесь потерял совершенно всякое самообладание, стал топать ногами и в точном смысле [слова] стал кричать…» [5] ; «в воскресенье, как мне рассказывают, он разбил за столом четыре стакана» [6] ; «…Верховный Правитель его вызвал в Омск, запустил в него тарелкой и послал командовать в 12-ую Уральскую стрелковую дивизию» [7] … — эти и подобные им цитаты рисуют образ скорее непривлекательный и в любом случае лишённый того ореола, которым была окружена фигура адмирала и в годы Белой борьбы, и позже (до некоторой степени — даже в стане его врагов).
2
Будберг А.П. Дневник // Архив Русской Революции, издаваемый И.В. Гессеном. [Т.[XIII. Берлин: [издательство «Слово»], 1924. С. 215; [Т.] XIV. 1924. С. 255.
3
Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. 1918–1920. (Впечатления и мысли члена Омского Правительства). Т. II. [Пекин: Типолитография Русской Духовной Миссии; Харбин: Общество Возрождения], 1921. С. 346.
4
Серебренников И.И. Мои воспоминания. Т. I. В революции (1917–1919). Тяньцзин: [типография «Star Press»], 1937. С. 229.
5
Рапорт майора Моринса о приёме Колчаком генералов Сахарова и Дитерихса [без даты; не ранее 5 ноября 1919 года] // Последние дни колчаковщины. Сборник документов / Центр-архив. М.-Л.: Государственное Издательство, 1926. С. 54 (документ № 6).
6
Жанен М. Отрывки из моего сибирского дневника / Перевод с французского // Колчаковщина. Из белых мемуаров. Л.: издательство «Красная Газета», 1930. С. 30 (запись от 7 ноября 1919 года).
7
Филимонов Б.Б. Белая Армия Адмирала Колчака. М.: издательство «Рейтар», 1997. (Малая серия; Вып. № 3). С. 43.
«Мягкая простота в подтянуто-деловой героичности — так, кажется, можно определить существо его личности, — размышляет о Колчаке выдающийся церковный писатель, архимандрит Константин (Зайцев). — Некое поэтическое тепло исходило от него даже и в далёком отчуждении, но тут же вырисовывался стальной силуэт боевого вождя, сочетающего ничем невозмутимое личное мужество с гением пронизанной, властностью» [8] . В этих словах, сказанных как будто совсем о другом человеке, можно и заподозрить чрезмерную идеализацию, — и почувствовать глубокое духовное прозрение, для которого удалённость ни в пространстве, ни во времени не может являться помехой: теряя черты, безусловно важные и необходимые для создания портрета человека со всеми его индивидуальными особенностями, облик Верховного словно освобождается от сиюминутного, бренного, сохраняя ту бессмертную сущность души, высокий строй которой и выделил, и возвысил Александра Васильевича Колчака над охваченною Смутой Россией, великого адмирала — над «взбаламученным морем», бушующим на месте погибшей Империи.
8
Константин (Зайцев), архимандрит. Чудо Русской истории. М., 2000. С. 555.
Но любого, кто пишет о Колчаке, подстерегает угроза с потерей упомянутых выше живых черт упустить из виду и нечто, помогающее понять состояние этого человека в самые главные и самые тяжёлые, роковые месяцы его жизни. Ретушь опасна, тем более когда она превращается в штукатурку, а оценки, подобные той, которую дал адмиралу архимандрит Константин, иногда побуждают остановиться на них… и, разглядев подвиг Верховного Правителя, не приблизиться к постижению трагедии воина Александра. «Его лицо было гораздо резче и выразительнее…» — писала в частном письме об одной «очень официальной фотографии» адмирала Анна Васильевна Тимирева — женщина, чья любовь буквально озаряла его последние годы. — «Я понимаю, что Вам трудно представить его в жизни: надо сказать, что он был не обычный человек, и за всю мою долгую жизнь я не встречала никого, на него похожего. […] Ни одна фотография не передаёт его характер. Его лицо отражало все оттенки мысли и чувства, в хорошие минуты оно словно светилось внутренним светом и тогда было прекрасно…» [9] И сложность характера адмирала Колчака, включая сюда и уже известные нам эмоциональные вспышки, сама становилась «историческим фактором», побуждая к действиям или отвращая от них человека, вознесённого на такую высоту. «…Как бы ни была интересна личность адмирала, его характеристика в настоящее время не только не может быть отделена, но целиком должна поглощаться характеристикой того политического движения, которое он возглавлял», — писал менее чем через год после трагического завершения колчаковской эпопеи один из сотрудников Верховного — член Всероссийского Правительства [10] , будучи в этом рассуждении и прав, и неправ одновременно. Личность Колчака — не из тех, что могут «поглотиться» даже описанием крупных общественных явлений, политических катаклизмов; но столь же очевидна неразрывность связи её с тем делом — Белым Делом, — которому отдал адмирал свои силы и жизнь. Александр Васильевич Колчак — всего лишь часть русского, Белого Дела; но часть настолько значительная, что понимание хода событий, судеб всего движения в целом, невозможно без попыток разобраться в личности этого выдающегося человека, приблизиться к разгадке его образа — цельного и противоречивого в одно и то же время.
9
Письмо А.В. Тимиревой Г.В. Егорову. Цит. по факсимильному воспроизведению в: Колчак Александр Васильевич — последние дни жизни / Сост. Г.В. Егоров. Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1991. Вкл. с. 160/161.
10
Гинс Г.К. Указ. соч. Т. I. 1921. С. 6.
Александр Колчак родился 4 ноября 1874 года (даты до 1/14 февраля 1918 года приводятся по старому стилю) в Санкт-Петербурге, где его отец, Василий Иванович, служил на Обуховском сталелитейном заводе. Талантливый инженер, В.И. Колчак имел за плечами и боевой опыт, в годы Крымской войны приняв участие в легендарной обороне Севастополя: один из последних выстрелов по врагу с Малахова кургана был сделан юнкером морской артиллерии Колчаком [11] ; мать Александра, Ольга Ильинична (урождённая Посохова), очень набожная женщина, передала мальчику искреннюю религиозность, о которой её внук, сын адмирала, даже напишет потом как о «довольно строгом, даже аскетически-монашеском мировоззрении» [12] . Очевидно, в военной семье частью воспитания было и чтение, через много лет рекомендованное Верховным Правителем сыну в последнем письме — по сути, завещании: «Читай военную историю и дела великих людей и учись по ним, как надо поступать, — это единственный путь, чтобы стать полезным слугой Родине. Нет ничего выше Родины и служения Ей» [13] . И возможно, что в сознании Александра Колчака уже с ранних лет служение воина (путь, вряд ли мыслимый без честолюбия, — «солдат должен носить в своём ранце маршальский жезл!») освещалось и освящалось духом Христианского служения — самоотвержения, смирения… и неизменной готовности к жертве.
11
Колчак В.И. Война и плен. 1853–1855. Из воспоминаний о давно пережитом // Колчак В.И., Колчак А.В. Избранные труды. СПб.: Судостроение, 2001. С. 73.
12
Колчак Р.А. Адмирал Колчак, его род и семья // Военно-Исторический Вестник. № 16. [Paris]: издание Общества любителей Русской военной старины, ноябрь 1960. С. 16.
13
Письмо А.В. Колчака сыну Ростиславу (около 15–20 октября 1919 года). См. там же. С. 19.
Правда, на первых этапах жизненного пути флотского офицера Колчака эти черты, пожалуй, ещё не выглядят доминирующими. Перед нами скорее — блистательный молодой моряк, исключительно щедро одарённый природой, яркий и привлекающий к себе общее внимание: «Он входил — и все кругом делалось как праздник; как он любил это слово!» [14] Колчак — один из лучших воспитанников Морского кадетского корпуса (окончил в 1894 году); сразу зарекомендовавший себя выдающимся учёный-исследователь полярных морей; волевой и мужественный мореход, совершивший смелое до дерзости и неправдоподобное по сложности путешествие на поиски пропавшего в арктических просторах начальника Русской Полярной Экспедиции барона Э.В. Толля, — поход, значение которого далеко не исчерпывается строками официального документа о присуждении лейтенанту Колчаку высшей награды Императорского Русского географического общества — Большой Константиновской золотой медали «за участие в экспедиции барона Э.В. Тол[л]я и за путешествие на остров Беннета, составляющее важный географический подвиг, совершение которого было сопряжено с большими трудностями и опасностью для жизни» [15] … Далее в биографии Колчака — защита Порт-Артура в годы Русско-Японской войны, на которую он устремился немедленно по возвращении из полярной экспедиции (телеграмма в Академию Наук: «Еду на войну из Иркутска документы и отчёты высылаю из Иркутска если есть распоряжения телеграфируйте срочно…» [16] ) и где прошёл все этапы военной страды: действия на море (в том числе — командиром миноносца), командование батареей морских орудий на сухопутном фронте, ранение и тяжёлые болезни — последствие арктических странствий, тягостный плен после сдачи крепости генералом А.М. Стесселем, а по возвращении в Россию — Золотое Оружие «за отличие в делах против неприятеля»; активная деятельность в межвоенный период, который сам Колчак назвал «периодом борьбы за возрождение флота» [17] — борьбы за реорганизацию управления Флотом и увеличение корабельного состава после Цусимской катастрофы, за наилучшую подготовку Флота к будущей войне; пылкие выступления в Комиссии III-й Государственной Думы по государственной обороне, снискавшие оратору широкую известность и даже популярность в общественных кругах («Колчак, — с уважением писал впоследствии его тогдашний оппонент, — был страстным защитником скорейшего возрождения флота, он буквально сгорал от нетерпения увидеть начало этого процесса, он вкладывал в создание морской силы всю свою душу, всего себя целиком, был в этом вопросе фанатиком» [18] ); и наряду с этим — мечты о дальнейших исследованиях Крайнего Севера, освоении Северного морского пути, которому отважный моряк уже не только придаёт научное значение, но и считает делом «государственной важности» [19] …
14
Книпер [Тимирева] А.В. Фрагменты воспоминаний // «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна…». М.: Прогресс; Традиция; Русский путь, [1996]. С. 74.
15
Письмо из Императорского Русского географического общества Морскому Министру от 28 февраля 1906 года за № 88. Цит. по факсимильному воспроизведению в: Синюков В.В. Александр Васильевич Колчак как исследователь Арктики. М.: Наука, 2000. (Научно-биографическая литература). С. 206.
16
Телеграмма А.В. Колчака учёному секретарю Комиссии по снаряжению Русской Полярной Экспедиции от 28 января 1904 года, без номера. Цит. по факсимильному воспроизведению: там же. С. 189.
17
Смирнов М.И. Адмирал Александр Васильевич Колчак. (Краткий биографический очерк). [Париж]: издание Военно-Морского Союза, [1930]. (Русская Морская Зарубежная Библиотека; № 16). С. 16.
18
Савич Н.В. Три встречи (А.В. Колчак и Государственная] Дума) // Архив Русской Революции. [Т.] X. 1923. С. 171.
19
Колчак А.В. Краткий обзор исследования морского пути вдоль северных берегов России // Колчак В.И., Колчак А.В. Избранные труды. С. 261.
С началом в 1914 году Великой войны Александр Васильевич — мозг и душа боевых действий на Балтике, и, по словам его соратника, «можно сказать, что история деятельности Колчака в Балтийском море есть история этого флота во время войны. Каждое боевое предприятие совершалось по планам, им разработанным, в каждую операцию он вкладывал свою душу, каждый офицер и матрос понимал, что его ведёт Колчак к успехам» [20] ; здесь его ждёт почётнейшая боевая награда — Орден Святого Георгия IV-й степени и поистине феерическое чинопроизводство: начав войну капитаном 1-го ранга и будучи 10 апреля 1916 года произведён в контр-адмиралы, уже 28 июня, согласно Высочайшему приказу, Колчак становится вице-адмиралом и получает назначение на пост Командующего Флотом Чёрного моря. «Поздравляю Вас с хорошим вступлением в должность, — напишет ему вскоре с Балтики недавний начальник. — Выйти в море для преследования неприятеля в первое же утро по подъёме флага — очень хороший признак и вполне соответствует Вашему активному характеру и образу действий» [21] . Лелея мечту, основанную на словах Августейшего Верховного Главнокомандующего — Императора Николая II, что «ход событий войны» приведёт руководимый им Флот «к решению исторической судьбы Чёрного моря» [22] , Колчак рвётся в предстоящую весенне-летнюю кампанию 1917 года «открыть ворота Константинополя», порывом своим заражая и окружающих, — тогдашний его собеседник даже посчитал необходимым в своих воспоминаниях специально отметить это, равно как и резкий контраст между Колчаком и его предшественником: «Высокий (такова сила обаяния — мемуаристы обычно отмечают небольшой рост Александра Васильевича. — А.К.), бритый, с энглезированным лицом, с пронизывающим взглядом, адмирал был так далёк от тихого старичка адмирала Эбергарда, который до него командовал флотом, такой энергией и волей веяло от его сурового лица, что невольно верилось его словам и надеждам» [23] .
20
Смирнов М.И. Указ. соч. С. 22–23.
21
Письмо адмирала В.И. Канина вице-адмиралу А.В. Колчаку (дата публикатором не указана). Цит. по: Смирнов А. Отец и сын. Штрихи к портрету // Колчак В.И., Колчак А.В. Избранные труды. С. 15.
22
Приказ Черноморскому Флоту 10 июля 1916 года (номер публикатором не указан). См. там же. С. 15.
23
Кришевский Н.Н. В Крыму (1916–1918 г.) // Архив Русской Революции. [Т.] XIII. С. 73.
Таким подошёл будущий Верховный Правитель России к роковому для страны 1917 году.
Находясь в море, в боевой операции, адмирал Колчак не принял участия в телеграфном совещании Главнокомандующих фронтами, поддержавших идею отречения Императора Николая II в пользу Цесаревича Алексея Николаевича при регентстве Великого Князя Михаила Александровича. Однако после того, как отречение совершилось, а Великий Князь, в свою очередь, отложил окончательное решение вопроса о восприятии Верховной Власти до народного волеизъявления, — боевым командирам волей-неволей пришлось задуматься о том, что ожидало теперь Россию. Должен был определить свою позицию и Колчак, причём, согласно одному свидетельству современника, он проявил при этом выдающуюся решительность и готовность к активным действиям.